Она снова расплакалась – на сей раз от жалости к себе.
– Ох, Крисси, извини.
– Скажи, как тебе помочь?
Фрэнсис вытерла платком слезы и высморкалась:
– Просто я страшно устала. Вот и вижу все в черном цвете. Сил нет как спать хочется все время. А ночью не заснуть, хоть убей.
– Так поспи сейчас. Ложись на кровать.
– Нет-нет. Мне нужно домой, за матерью присматривать. Но… – Ее голос зазвучал просительно. – Можно я посижу тут еще немножко? Ты чем занималась до моего прихода? Печатала? Так продолжай, пожалуйста.
– А треск машинки тебя раздражать не будет?
– Нет, скорее успокоит. Честное слово.
Немного поколебавшись, Кристина подошла к письменному столу, сняла крышку с пишущей машинки и села работать. Фрэнсис свернулась клубком в кресле и закрыла глаза. Дробный стук клавиш поначалу казался громким. Но вскоре она начала терять связь с действительностью, уплывать прочь, плавно воспарять над звуками. Она смутно, словно откуда-то издалека, ощущала тесноту кресла; прижатое к плюшевой спинке ухо вспотело и заныло, но у нее не хватало желания или силы, чтобы переменить позу. Фрэнсис крепко заснула, спустя какое-то время вздрогнула и на миг очнулась, потом опять провалилась в глубокий сон. Проснувшись же, она увидела огненно-оранжевую сетку электрического обогревателя, увидела светящийся зеленый абажур настольной лампы Крисси, увидела часы. Двадцать минут шестого. Ох, не следовало так долго задерживаться! Мало ли что может случиться дома.
Но едва она принялась с трудом расправлять затекшие члены, как услышала какой-то голос, пробивающийся сквозь безостановочный стрекот машинки, – пронзительный голос на улице. Она его уже слышала два или три раза, осознала Фрэнсис, – слышала во сне, вместе с шумом транспорта под окнами. Но только сейчас, в бодрствующем состоянии, она поняла, что это за голос такой. Мальчишка-газетчик выкрикивал заголовки одной из вечерних городских газет. Фрэнсис прислушалась, пытаясь разобрать слова, затем посмотрела на Кристину:
– Крисси, перестань стучать на минутку, а?
Кристина вздрогнула:
– Ты проснулась! Я думала… В чем дело?
– Разве ты не слышишь?
– Ты про что?
Фрэнсис напряженно застыла в кресле:
– Ну вот же!
Крик повторился.
– Что там орет газетчик? – Но она уже сама поняла. – «Чемпион-Хилл», да? Открой окно!
– Прекрати, Фрэнсис. Ты меня пугаешь.
– Неужели ты не слышишь?
– Нет, я…
Но – да, теперь Кристина тоже услышала. Мальчишка приближался к дому. «Убийство на Чемпион-Хилл!» – вопил он. Значит, Фрэнсис не показалось. Но дальше он выкрикивал еще какое-то слово – «протест» вроде? Фрэнсис не была уверена. Она напрягла слух до предела. «Убийство на Чемпион-Хилл!» – опять донеслось с улицы, вполне внятно. Но вот следующее слово… и впрямь «протест», что ли? Однако в глубине души она знала, что никакой не «протест». Знала! Фрэнсис начала было вставать с кресла, но Кристина уже подскочила к окну, повернула щеколду, рывком подняла раму – и на этот раз крик долетел до них совершенно отчетливо: «Убийство на Чемпион-Хилл! Арест!»