Потом она вспомнила про миссис Плейфер. Мысль о ней явилась как ответ на страстные молитвы. Ну конечно же, с миссис Плейфер можно будет связаться по телефону из суда, и она обо всем позаботится, доставит мать Фрэнсис в полицейский участок, разберется с газетчиками. А если в конце концов Фрэнсис приговорят к тюрьме или… или к чему похуже, миссис Плейфер, безусловно, поможет матери уладить финансовые вопросы, найти новых постояльцев. Возможно даже, она выставит дом на продажу, а мать заберет жить к себе, в «Бремар». Чем дольше Фрэнсис об этом думала, тем более вероятным казался ей такой исход дела. Да, положим, перспектива не самая радостная. Она представила мать в унизительной роли бесплатной компаньонки, читающей вслух приходские бюллетени, сматывающей клубки шерсти. Но лучше уж так, чем сидеть дома одной-одинешеньке, в мучительных раздумьях о позоре своей дочери. О господи! В уме не укладывается, что они оказались на грани такой катастрофы! Всего два месяца назад Фрэнсис была готова бросить мать, уйти из дома. Но тогда было ради чего, правда? Ради Лилианы, ради любви – но не из-за этого же дикого хаоса роковых случайностей и ошибок.
Иногда она горько плакала от сознания бесполезности, тщетности любых своих усилий. Зарывалась лицом в подушку и обхватывала себя руками, обнимая пустоту.
А потом наступил последний день перед открытием судебного процесса – День Гая Фокса. В этом году праздник пришелся на воскресенье, поэтому костров никто не жег, к великому сожалению Фрэнсис, но поздним вечером в небо взвились фейерверочные ракеты, в нарушение устава Дня Господня. Фрэнсис немного постояла у окна в полутемной спальне, наблюдая, как вспыхивают, рассыпаются и гаснут разноцветные огни. Затем приготовила одежду на завтра и залезла в постель, готовясь провести очередную бессонную ночь. Но очевидно, Фрэнсис уже достигла крайних пределов собственного страха и вышла за них: она спала крепким сном без сновидений, проснулась утром всего лишь в легком волнении, умылась, оделась и съела завтрак, испытывая лишь слабую нервную дрожь, как перед экзаменами в школе. Вот беззаботно попрощаться с матерью перед уходом оказалось трудно. Хотя на самом деле не так уж и трудно, поскольку это было только начало и ей еще предстояло несколько прощаний. Шагая в сторону Камберуэлла и по Уолворт-роуд, жадно вглядываясь во все вокруг как в последний раз, Фрэнсис ясно чувствовала, что переигрывает, пережимает с эмоциями – словно актриса, вышедшая на сцену сразу после того, как узнала о своем смертельном диагнозе.