— Нехороший человек, этот прапорщик, — прокомментировал я ситуацию, правда несколько иными словами.
— Гад еще тот, — охотно согласился ефрейтор. — Радуйтесь, что пока без противогазов и ОЗК бегаете. Нашей кровушки он попил — не дай вам Боже.
По хорошему, карбюратор надо снять, промыть и прочистить, но не в полевых же условиях это делать, да еще и без инструмента с одной отверткой. Поэтому просто подрегулировал немного, вывернул и почистил свечи, после чего движок заработал более или менее ровно.
— Водишь нормально? Тогда вперед, прыгай за руль, догоняй своих.
Нагонять долго не пришлось, если первый курсант тронулся и поехал нормально, то сменивший его водила, то ли от волнения, то ли от неопытности заглох сразу, да так и не справился со сцеплением. Скорее всего, двойной отжим не дается, парнишка явно только на легковой ездил. Только тронется, и тут же глохнет.
Так что устать народ не успел, со всеми остановками и километра не проехали. Но утешает это слабо — пыли наглотались на месяц вперед. К тому же, прапорщик явно не успокоится и продолжит экзекуцию в следующий раз, а после присяги еще и резиновом комбинезоне бегать придется за автомобилем. И возразить особо нечего — обычная тренировка по всем формальным признакам.
Отсюда напрашивается вывод: прапорщика надо убирать. Не в том смысле, какой принят в следующем веке, а всего лишь буквально. Поменять его на кого-то более вменяемого.
.
Уровень вождения у меня оказался неожиданно высоким, поэтому больше за руль меня не пустили, что логично — добрая половина молодых шоферов не могли нормально ехать даже по прямой. Похоже мне три месяца в кузове придется изображать балласт, либо бегать "паровозиком" за автомобилем.
Не успели вернуться в часть, как последовала команда навести марафет, почистить сапоги, привести себя в порядок и следовать к "доктору".
На самом деле, в медпункте, расположенном в штабе части, мы даром никому не сдались, фельдшер нас даже смотреть не стал, отправив дальше по коридору в сопровождении сержанта.
— Входить по одному, не шуметь, никуда не разбегаться, — выдал инструкцию дежурный и оставил нас в коридоре перед дверью, обитой зеленым дерматином. Никаких надписей, лишь номер кабинета в виде двух медных цифр: "13", символично, однако.
Мне и гадать не надо, кто сидит за этой загадочной дверью. Начальник особого отдела части, майор Жилинский. Знаковая фигура, один из трех китов нашей боевой триады. На самом деле у нас не одна воинская часть, а сразу три, расположенные в одном месте, только об этом мало кто догадывается. У них даже номера полевой почты разные. Особый отдел, существующий, впрочем, во всех частях Советской армии и флота, и разведотдел, несмотря на скромное невнятное название — очень серьезная структура, возглавляет которую целый полковник. Многие мои сослуживцы, прослужив два года, даже не подозревали о существовании этого подразделения, за исключением связистов, непосредственно связанных с разведкой. В лучшем случае, на уровне слухов и домыслов. По официальной версии их деятельность ограничивается Контрольной радиостанцией (КРС) и прослушиванием эфира на сопредельной стороне, хотя, конечно радиоволны границ не признают и поэтому станция находится на нашей территории, в двадцати километрах от части.