— Тебя, скорее всего, напугал бедняга Роби, — состроив кислую гримаску, произнесла Мэри. — Он сделал мне предложение только потому, что ты разозлился на него без всякой видимой причины. В качестве мести Маклеод решил поставить под угрозу мою честь.
— И как это у него получилось? — осведомился Дункан, с издевкой поглядывая на дочь. — Прости мое любопытство, дорогая, но мне приходится проявлять его под гнетом сложившихся обстоятельств.
Кейт бросила на отца пристально-осуждающий взгляд, и тот поторопился исправить возникшую неловкость.
— Простите, сэр Адам, она просто вводит вас в заблуждение. Да любой из родителей рассердился бы, если бы заметил тайные свидания дочери с сыном арендатора, обладающего скудным умом и двумя пенсами в кармане. Я, конечно, постарался не раздражаться, — добавил Дункан, вскидывая брови, и Мэри покраснела. — Это были встречи двух невинных детей, не более того. Но поверьте, я с треском прогнал его, когда он додумался предложить руку и сердце моей дорогой девочке.
— Гм, гм… Знаете, вы очень откровенны… Своими действиями вы направили дочь на истинный путь. Кстати, не могу одобрить поведение молодых людей, добивающихся тайных свиданий.
— О, сэр Адам, я сразу же отослал ее к кузинам. Ну и, конечно, хорошенько отшлепал. Словом, постарался вправить ей мозги. Да, и еще… Пять минут назад мне снова пришлось применить крайнюю меру воздействия.
— Это в порядке вещей. Ничего не поделаешь — женский пол, — пробормотал Дуглас с некоторым презрением.
— Что, что вы говорите?
— Женский пол, — повторил гость, теперь уже ухмыляясь. — Мой отец давно пришел к выводу, что все женщины кроят свою одежду с таким расчетом, чтобы она защищала их от справедливой кары и проявлений гнева со стороны мужей и отцов. Например, поведение моей сестры значительно улучшилось, как только он сделал это открытие.
— Клянусь на кресте, — подхватил Дункан, бросив подозрительный взгляд на широкие юбки дочери, — что его умозаключения по данному вопросу не могут быть подвержены сомнению.
Кейт ужаснулась тому направлению, которое приняла беседа, и, вскипев от негодования, бросила:
— Вы, двое! Как только можно стоять и обсуждать меня, словно я — ничто, нуль, набедокуривший ребенок!
— Вполне справедливое замечание, — с напускной нежностью произнес Дуглас. — Нам было бы намного удобнее, если бы мы сидели, но ты же знаешь, что в то время, когда женщины продолжают оставаться на ногах, джентльмены не имеют права находиться в удобных креслах.
— О!
От ярости, мгновенно охватившей ее, Мэри лишилась дара речи. Она исподлобья посмотрела на улыбающегося Дугласа, набираясь сил и смелости, чтобы противостоять ему.