Успела. Это не последний акт для Алой Шельмы, сцена все еще в полном ее распоряжении. Мертвое божество ошибалось. И плевать она хотела на его предсказания. Посмотрим еще, что это за мир, обрывочно пронеслось у нее в мыслях. Может, в этом мире и случатся скверные перемены, но над одним они не властны – над ветром. Ветра будут в нем всегда. А значит, всегда будет, кому наполнить парус. А раз есть паруса и ветра, то и ей, пожалуй, в этом мире дело всегда найдется…
Ринриетта рассмеялась, чувствуя, как члены наливаются новой силой. Она успела. Корди наверняка счастливо закричит, когда капитанесса свалится в лодку, а Габерон… Ну, Габерон наверняка уже заготовил подходящую случаю остроту. Пожалуй, не лишним будет придумать, чем ее парировать, пока она преодолевает последние футы. Скажем,
что-нибудь про его…
- Сзади!
Крик «Малефакса» был резким, как порыв ветра, но Ринриетта среагировала на него не сразу. Сбитые ноги немного замешкались, а может, это управляющий ими разум, измученный пережитым, среагировал с опозданием…
Что-то толкнуло ее в правую часть груди пониже ключицы. Боли не было, но она едва не упала от этого внезапного толчка. Должно быть, какая-то часть разваливающегося корабля или…
Мистер Роузберри захихикал.
- Разве не прелестно? Свежая кисея под южным ветром! Обольстительно! Волшебно! Как три унции китовой желчи с тмином!
Он снова был в человеческом облике, должно быть, умирающий «Барбатос» забрал у оперативного управляющего проклятые дары своей хозяйки. Но все равно выглядел крайне пугающе и жутко.
От вычурной элегантности не осталось и следа. Платье превратилось в грязные клочья ткани, облепившие тощее, теперь уже явственно мужское, тело. Порванные чулки, всклокоченные волосы, все еще исходящие паром – мистер Роузберри выглядел так, словно вынырнул из обжигающей бездны. Даже стоя на месте, он дергался и приплясывал - в этих движениях, рассогласованных, похожих на движения не контролирующего себя голема, было что-то жуткое и неестественное. Бессмысленное.
Но страшнее всего было лицо.
Поплывший грим превратил его в жуткую искаженную маску, сквозь которую слепо и страшно смотрели глаза. Подобные она видела у старика на борту «Воблы», только те были наполнены завораживающим алым свечением Марева, глаза же мистера Роузберри походили на запотевшие изнутри сферы прозрачного хрусталя. Сейчас эти глаза жадно впились в нее, словно завороженные, ловя каждое движение и вздох.
Неприятное прохладное ощущение продолжало расплываться в груди, точно под кожей наливался большой синяк. Ринриетта опустила взгляд – тоже почему-то очень медленно – и заметила нечто странное.