– Больно ты стал говорливый, – сварливо отозвалась Гоня и дернула его за золотистый локон. – Пустая башка аль нет, а за то, что от берендеев ушли, спасибо тебе.
Я улыбнулась – перепалки их путь скрашивали.
Малиновое зарево разгоралось все сильнее, пекло разверзалось прям от берега, и стонали-кричали в огненных водах черные души. Слышался вой плакальщиц – из Яви доносился он, видать, хоронили кого. А мы с Иваном да куклой Василисиной уже давно покинули мир живых, тогда еще, как пустила нас Баба Яга в туман безвременья. Вот куда тропа нас привела – еще чуток, и найдем то, что ищем. Да только рад ли будет тому Кащей? Может, ошиблась Василиса, может, сам он в Навь спустился, устав от мира живых?
Может, он и виновен в похищениях девиц? Так Иван поначалу думал, не веря, что беда могла с наставником моим приключиться. Такой, как он, сам кого хочешь к беде приведет, не пощадит, не пожалеет.
Смрадом понесло, вонью жуткой, будто могила разверзлась, будто болото зацвело иль мертвяки из затона вылезли, – видать, не только из-за красного цвета река это имечко получила – Смородина.
– Так и будем стоять али придумаем чего? – спросила куколка. – Аленка, доставай подарёнку свою!
Я и раскрыла ладонь, а там – зернышки пшенные. Чем они нам помогут? Но Яга сказала – без них пропадете… И я ей верю.
– В землю брось! – догадался Иван. – Богатыри родются нам в подмогу! Кидай скорее!
Я и бросила – размахнувшись. Змий в мою сторону головами повел, рыкнул, пламенем плюнул, но не достал, огонь в воды раскаленные упал. А из зернышек потянулись росточки – миг единый, и стоят пред нами пятеро крепких молодцев. В кольчугах блескучих, в шеломах, с булавами шипастыми да мечами двуручными. Глаза – синие, как море, волосы – пшеница, солнцем обласканная. Статные, сильные. Бросились они к змию, а мы следом за ними побежали – чтобы пока бьются наши защитники с чудищем, мы через мост перескочить успели.
Ноги пекло, вонь стояла жуткая, то и дело кто-то, вынырнувший из вод огненных, норовил схватить за подол поневы, и я не удержалась, звонко взвизгнула, когда костлявая призрачная рука меня по пятке зацепила – обожгло кожу, словно на раскаленную наковальню ступила. Иван меня тут же схватил, через плечо перекинул, еще быстрее побежал по мосту к Той Стороне. А у меня – мир вверх ногами, и там, в огне да дыму, богатыри змию головы рубят, а у него новые растут, и вот уже стоглавый он, и плюется пламенем, и грозный рык его несется над рекой Смородиной, над Калиновым мостом. А я глаза закрыла, вцепилась в плечо Ивана и с ужасом думала только о том, чтобы все закончилось скорее. Кости его мне в живот впивались, но я лишь – чтоб не орать больше да не позориться – косой себе рот заткнула и еще сильнее зажмурилась.