Множество рыб сопровождали нас, пока спускались мы в этот разлом, на дне которого находился красивейший из всех виденных мною дворцов – даже в Нави, у Кащея Бессмертного, терема и сравниться не могли с дивом, прячущимся в подводном царстве.
Вслед за разноцветными рыбками с изящными плавниками и длинными полупрозрачными хвостами показались из коралловых садов другие жители морского дна. Казалось, все они явились поглазеть на меня – выплывали огромные черепахи и юркие блестящие ужи, из-за остовов затонувших кораблей, перевитых водорослями, с наростами из ракушняка, выползали крабы и раки… Но дочери водяного, привычные ко всем чудесинкам, тянули меня вперед, не давая оглядеться. Крошечные медузы размером с вишенку присоединились к нашему безумному полету над изумительно красивыми башенками дворца, и через их прозрачные тела можно было разглядеть самоцветы, из которых была сложена крыша.
Несколько тюленей показались вдалеке, какие-то чудища с щупальцами и огромными головами. Жабоподобные существа в камзолах и с саблями в перепончатых лапах встретили нас на входе в огромную витую ракушку, служившую воротами к главной башне этого удивительного подводного дворца, – видать, здесь и жил повелитель водных глубин.
Вода мягко убаюкивала, а русалки приводили в порядок мои волосы, растрепавшиеся еще на берегу, вынимая из них веточки и травинки. Одна из дочек водяного повесила мне на шею жемчужные бусы. Прикосновение камней обожгло, и я едва сдержалась, чтобы не сорвать этот ошейник – если меня думают драгоценными подарёнками удивить, да проще удавиться на этой нити, чем стать навечно пленницей в изменчивом холодном мире.
Русалки загалдели, показалось, что я на птичник попала, и визг их еще долго в ушах отдавался – многократно усиливающийся под водой звук бил по ушам, выворачивал кости, заставлял сердце биться быстрее.
Но вот последнее эхо русалочьих криков стихло, и я попыталась понять, куда меня приволокли.
Грибовидные и ветвистые кораллы царского сада украшены были сверкающими камнями и золотыми фонариками, а в толще воды кружили всевозможные рыбы – полосатые, похожие на бабочек, желтые и алые, синие, все оттенки и цвета сливались в единую радугу, и вскоре я уже почти ослепла от их яркости и бликов, что мелькали на перламутровых стенах дивных башен.
В трещине этой морской было холодно, жутко, и даже красота подводного царства не радовала меня. Казалось, я превратилась в ледяную статую. А дочери водяного продолжали хлопотать надо мной, украшая самоцветами, приводя в порядок сбившееся во время плавания платье.