Кащеева наука (Рудышина) - страница 138

Не было ни дворца, ни русалок, ни коралловых садов с дивными их жителями. Я была спрятана от всего мира в огромной ракушке.

Я проснулась от яркого света, хлынувшего в растворившиеся створки ракушки, пленившей меня. Я уснула?..

– Оклемалась? – послышался ворчливый голос, и в свете волшебного подводного фонарика я увидела жуткое зеленокожее чудище с перепончатыми лапами да водорослями вместо волос – видать, сам водяной пожаловал.

Вспомнился сон, смутным и далеким казалось то время. Все казалось далеким. Будто не было в жизни моей ничего, кроме этой ракушки и холодной жемчужины. Чары подводного царя убаюкивали, навевали мысли о тщетности прошлой жизни, о бессмысленности любого сопротивления миру подводному. Я с трудом стряхнула мерзостное очарование, которое казалось склизкой тиной, холодными волнами, илом и озерной грязью, которая чернеет в осоке.

Водяной же уселся на песок, скрестив ноги, и полы его малахитового камзола раскрылись лепестками лилии. Пристальный взгляд водянистых глаз на толстом лице, лишенном бровей и ресниц, был мерзок и неприятен – будто по коже улитки ползли.

– Оклемалась… – осторожно ответила я, поджав к груди колени и обняв себя за плечи – так было чуть теплее.

– Долго я за тобой гонялся, а как получил – скука вновь смертная… – пожаловался водяной, зевнув. – Пришла бы сразу, я бы родителей отпустил. А теперь поиграть хочу.

– Во что поиграть? – Я растерянно усмехнулась, представив салочки или городки под водой.

– А ты не смейся, не смейся, как бы плакать не пришлось! Загадки я люблю. Вот и придется тебе тепереча из семи дев, лицом и платьем одинаковых, матушку свою выбирать! Коль узнаешь, где она, то получит свободу Милославушка… А нет – навеки моей останется! Хорошую я игру придумал?

И захихикал подленько, в ладоши захлопав.

А меня имя материнское как острым ножом по сердцу резануло, выпуская воспоминания. Вот она идет – статная, стройная, как тополя молодая, – к колодцу, и ведерки на коромысле покачиваются, а само коромысло алыми маками расписано-размалевано. Вот склонилась Милослава, коса по плечу скользнула шелковой лентой, звенит цепь, гремит ведро, из колодца поднимаемое. Хороша Милослава, с глазами зелеными, словно смарагды, с лицом смуглым, на котором алеют лепестки ягодных губ. Когда мама улыбается, на щеках ее начинают играть ямочки.

Селяне все поражались, как такая краля да за бедного мельника замуж пошла, ведь пока в девках ходила, к ней даже сын старосты сватов засылал. Но лишь смеялась над женихами Милослава, а сама с мельника диковатого глаз зачарованных не сводила.