Говорили, нелюдим он оттого, что с нечистью договор заключил, и сами анчутки да водяные черти ему помогают мешки с мукой таскать да зерно молоть.
Не верила в то Милослава и не боялась слухов да кривотолков. Вопреки всему, убёгом пошла замуж за лю́бого, родители ее вскорости померли, а брат от родства отказался.
Я не раз проходила мимо избы светлой, с высоким крылечком, что окружена была палисадником с малиною, балясины резные лютиком перевиты, ставенки раскрашены синими птицами, яркий конек на крыше. Ни единого разу не глянули на меня даже – ни дядька, ни сыновья его, ни женка. Та и вовсе змеею шипела, мол, Аленка Бесталанная – отродье чертово, и надобно ее утопить, чтоб омутники не баловали, а то разошлись, баламутят озеро, ряской его затянули, норовят в сети эти кого-то затянуть.
– Коли любишь матушку, справишься, – послышался голос водяного, вырывая меня из воспоминаний.
И вот я уже не в родном селении, а снова в мире подводном, возле холодной жемчужины, прекрасной, шелковистой – за такую земные цари много чего отдали бы. Полсокровищницы не жаль, еще бы – на такую диковинку из заморских земель приезжали бы хоть одним глазком взглянуть. Сказывали, у царя-батюшки белочка есть волшебная, все грызет изумрудные орешки с золотой скорлупой – так жемчужина эта едва ли не чудесней.
– А батюшку как выкупить? – Я попыталась смело смотреть на чудище, не хотелось страх выказывать, да и не было уже у меня трепета такого перед ним, как прежде.
– Аленка, Аленка… Он нарушил свое слово, не могу я его выпустить из подводной темницы. Всем его судьба наука! Ишь ты, дурить меня вздумал!..
– Но разве уйдет без него матушка? – Я дрожала от холода, и казалось, даже внутри я заледенела вся. Неужто теперь всю жизнь мерзнуть так доведется?.. И даже больше, чем жизнь, – здесь-то время иначе идет, медленнее…
– Ежели думаешь, что кому-то нужна еще – так остынь. Никто про тебя в Яви не вспомнит – царский сын жениться собрался.
И сказано это было так равнодушно, что еще больше меня ранило, чем если бы насмехался водяной.
– Жениться? – растерянно повторила я, подавшись вперед, и вода нежно скользнула по моему лицу, огладив его материнскими ладонями. Она здесь, поняла я, рядом, и всегда была в каждом водоеме, каждом ручье – оттого и манил меня мир подводный, несмотря на то что мог уволочь его повелитель.
А вода шептала, утешала, молила не злиться. Не яриться. Еще можно что-то изменить.
Околдован мой Ванечка – не мог бы по доброй воле согласиться на свадьбу. И будто камень с сердца свалился, как подумала я о темных чарах.