Она перевернула фотографию и уставилась на слова, написанные авторучкой: «Твоя мать рассказала мне все».
Джейн с мрачным лицом вернулась в гостиную и кинула фотографию Станеку.
– Вы знаете эту женщину? – спросила она.
– Это моя мать. За несколько месяцев до смерти во Фрамингеме.
– Нет, я говорю о женщине рядом с ней.
Он задумался:
– Кто-то из тех, кого она встретила там. Подруга.
– И что вы знаете об этой подруге?
– Она заботилась о моей матери в тюрьме. Не давала ее в обиду, только и всего.
Джейн перевернула фотографию и показала надпись:
– «Твоя мать рассказала мне все». Что это значит? Что ваша мать рассказала ей, мистер Станек?
Он ничего не ответил.
– Может быть, правду о том, что происходило в «Яблоне»? О том, где похоронена Лиззи Дипальма? Или о том, что вы собирались сделать с теми детьми, выйдя из тюрьмы?
– Мне нечего больше сказать.
Он поднялся на ноги так резко, что Джейн испуганно отпрянула.
– Надеюсь, скажет кто-нибудь другой. – Джейн вытащила сотовый, чтобы позвонить Мауре.
Женщина смотрела с фотографии вызывающим взглядом, словно говорившим: «Я тебя вижу». Волосы, наполовину седые, наполовину черные, торчали на квадратной голове во все стороны, как иглы дикобраза, но самое сильное впечатление узнавания произвели на Мауру ее глаза. Она словно смотрела на себя в зеркало будущего.
– Это она. Это Амальтея, – сказала Маура и удивленно взглянула на Джейн. – Она знала Ирену Станек?
Джейн кивнула:
– Снимок сделан четыре года назад, незадолго до смерти Ирены в тюрьме во Фрамингеме. Я говорила с директором, и он подтвердил, что Ирена и Амальтея дружили. Они почти все время проводили вместе, будь то за едой или в общих помещениях. Амальтея все знает о «Яблоне» и о том, что делали с детьми Станеки. Неудивительно, что она подружилась с Иреной. Монстры понимают друг друга.
Маура вгляделась в лицо Ирены Станек. Некоторые говорят, что у злого человека зло светится в глазах, но женщина, стоявшая рядом с Амальтеей, не казалась ни злобной, ни опасной. Всего лишь больной и изможденной. В глазах Ирены Маура не видела ничего, что могло бы остеречь жертву: «Не подходи. Здесь опасно».
– Они похожи на двух милых бабулек, правда? – сказала Джейн. – Увидишь – и даже в голову не придет, что они натворили. После смерти Ирены Амальтея отправила эту фотографию Мартину Станеку, а когда его освободили из тюрьмы, писала ему письма. Двое убийц общались друг с другом: один – снаружи, другая – изнутри.
Слова Амальтеи опять зазвучали в памяти Мауры, их смысл вдруг обрел ясность, от которой ей стало зябко: «Скоро ты найдешь еще одну».