– Она знает, что делает Станек, – сказала Маура.
Джейн кивнула:
– Пора с ней поговорить.
* * *
Всего несколько недель назад Маура навсегда попрощалась с Амальтеей Лэнк, а сегодня снова оказалась в комнате для свиданий в тюрьме Фрамингема, ожидая разговора с женщиной, с которой она поклялась никогда больше не встречаться. На сей раз разговор не будет приватным: с другой стороны одностороннего зеркала за ними будет наблюдать Джейн, готовая вмешаться в разговор, если он примет опасный оборот.
– Ты уверена, что выдержишь? – спросила Джейн по внутренней связи.
– Мы должны это сделать. Должны выяснить, что ей известно.
– Мне очень не нравится, что я ставлю тебя в такое положение, Маура. Жаль, что нет другого способа.
– Я единственный человек, которому она откроется. У нас с ней много общего.
– Прекрати это говорить.
– Но так оно и есть. – Маура глубоко вздохнула. – Посмотрим, удастся ли мне воспользоваться этой общностью.
– Хорошо. Сейчас ее введут в комнату. Готова?
Маура скованно кивнула. Дверь распахнулась, и звон стальных наручников известил о появлении Амальтеи Лэнк. Пока охранник пристегивал ногу заключенной к столу, Амальтея не сводила глаз с Мауры, сверлила ее, словно лазером. После первого курса химиотерапии Амальтея набрала вес, волосы снова начали отрастать короткими клочковатыми прядями. Но о степени ее восстановления лучше всего говорили глаза. Их коварный блеск, темный и опасный, вернулся.
Охранник ушел, и две женщины, молча разглядывающие друг друга, остались одни. Маура противилась искушению отвернуться, посмотреть в поисках поддержки в одностороннее зеркало.
– Ты ведь говорила, что больше не придешь, – начала Амальтея. – Почему ты здесь?
– Эта коробка с фотографиями, которую ты прислала…
– Откуда ты знаешь, что это я прислала?
– Я узнала лица на фотографиях. Это твоя семья.
– И твоя тоже. Твой отец. Твой брат.
– Женщина, которая привезла мне коробку, – кто она?
– Так, никто. Просто она в долгу передо мной, потому что я здесь не давала ее в обиду. – Амальтея откинулась на спинку стула и заговорщицки улыбнулась Мауре. – Когда меня это устраивает, я забочусь о людях. Слежу, чтобы с ними ничего не случилось как в этих стенах, так и вне их.
«Мания величия, – подумала Маура. – Старая смешная женщина, умирающая в тюрьме, думает, что все еще имеет силы манипулировать людьми. И с чего я взяла, что она может нам что-то рассказать?»
Амальтея взглянула на одностороннее зеркало:
– За этим окном детектив Риццоли, верно? Смотрит на нас, слушает. Я вижу, вы обе постоянно в новостях. Вас называют «Первые бостонские дамы криминалистики». – Она повернулась к окну. – Если хотите узнать про Станека, детектив, заходите и спросите у меня лично.