Вот воспоминания чеховского брата, Михаила Павловича о приемах у Кувшинниковых: «Как-то так случилось, что в течение целого вечера, несмотря на шумные разговоры, музыку и пение, мы ни разу не видели среди гостей самого хозяина. И только обыкновенно около полуночи растворялись двери, и в них появлялась крупная фигура доктора, с вилкой в одной руке и с ножом в другой, и торжественно возвещала:
– Пожалуйте, господа, кушать».
А это – Чехов, «Попрыгунья»: «Дымова в гостиной не было, и никто не вспоминал об его существовании. Но ровно в половине двенадцатого отворялась дверь, ведущая в столовую, показывался Дымов со своею добродушною кроткою улыбкой и говорил, потирая руки:
– Пожалуйте, господа, закусить».
Подобных «совпадений» – множество.
Кроме того, Софья Петровна, как и Ольга Дымова, была дамой донельзя эксцентричной. Об этом ходили истории и анекдоты. Рассказывали, например, как госпожа Кувшинникова подошла к окошечку вокзальной кассы и сказала:
– Пожалуйста, билет туда и обратно.
– А куда билет? – поинтересовался служащий.
– Ах, какое вам дело! – ответила Ольга Петровна.
Неудивительно, что после выхода в свет «Попрыгуньи» Антон Павлович вдрызг разругался и с Исааком Левитаном, и с супругами Кувшинниковыми.
* * *
Правда, окончание чеховской истории и настоящей, жизненной, ничуть не совпадает. По Чехову, умный, талантливый, самоотверженный, красивый, добрый и безропотный доктор с неудавшейся семейной жизнью закончил жизнь красиво и трагически – отсасывал у мальчика через трубочку дифтеритные пленки, заразился и умер. Тут-то жена его и поняла, кого лишилась, только было уже поздно.
Но действительный доктор Кувшинников не отсасывал ни у кого дифтеритные пленки. Умер он своей смертью.
А вот супруга его, «Попрыгунья», в 1902 году, спустя десятилетие после того, как был опубликован чеховский рассказ, ухаживая за каким-то престарелым тяжелым больным, заразилась от него и умерла.
Такое неканоническое развитие событий.
* * *
А Хитровка прекратила свое долгое, зловредное существование только в 1924 году. И сообщил об этом со страниц «Известий» сам Владимир Гиляровский: «Только теперь Московский совет приступил к ликвидации Хитровки… Сделано то, о чем прежде и не мечталось. И делается вовремя – летом, когда большая часть обитателей Хитровки расползлась из Москвы».
Гиляровский расставался с одним из важнейших для своей карьеры, да и жизни, мест.
Увы, Владимир Алексеевич в те времена довольно редко выходил из дома, а если выходил, то, в основном, на всевозможные интеллигентские мероприятия. Истинного положения вещей он, разумеется, не знал и знать не мог. Упомянутый уже Ю. Федосюк писал в своих воспоминаниях: «Неподалеку была Хитровка, бывший печально знаменитый Хитров рынок. Хотя милиция давно закрыла все ночлежки и притоны и выслала всех сомнительных хитрованцев, нравы этого московского дна еще долго давали себя знать. Хитровка была рядом с моей школой, и некоторым ученикам приходилось пересекать ее по дороге в школу или домой. Одним из таких людей был учившийся на два класса старше меня Леня Хрущев, сын будущего генсека, а в то время секретаря МК. Жили Хрущевы в новом доме в Астаховском (бывшем Свиньинском) переулке. Леня, завзятый двоечник и прогульщик, парень лихой и сильный не раз подвергался нападением хитрованцев.