Кстати говоря, в Первопрестольной подобные прозвища были не редкость. Исследователь М. Пыляев на сей счет писал: «Был в Москве князь Долгоруков «Балкон», прозванный так по сложению своих губ. Был князь Долгоруков «Каламбур», потому что он каламбурами так и сыпал. Был еще князь Долгоруков «Мот», который в течение немногих лет спустил богатое наследство, полученное от отца. Дочь его была прозвана:
Киргизкайсацкая царевна,
Владычица Златой орды,
потому что в ее красивом и оживленном лице было нечто восточное. Была еще красавица княгиня Масальская – прекрасная дикарка. Муж ее – «Князь-мощи», потому что был очень худощав. Затем известен был в Москве Раевский, уже довольно пожилых лет, которого не звали иначе, как «Зефир» Раевский, потому что он вечно порхал из дома в дом. Наезжал еще в Москву помещик Сибилев, краснолицый и очень толстый, который являлся безмолвно на бульварах и имел привычку в театрах ходить по ложам всех знакомых, что тогда не принято было в свете. По красноте лица и круглой его фигуре он был назван «Арбуз», а по охоте его лазить по ложам «Ложелаз»; последняя кличка была смешнее: она напоминала ловеласа, на которого Сибилев был совсем не похож… Существовал еще один Василий Петрович, которого все звали Василисой Петровной. Были на Москве баре, которых называли одного Неаполитанским королем, а другого польским; первый был генерал Бороздин, имевший много успехов по женской части, второй был Ив. Никол. Корсаков, один из временщиков царствования Екатерины II, прозванный за то королем польским, что всегда по жилету носил ленту Белого Орла».
Особенно занятно, что так называемый «московский свет» в то время был немногочисленным. Все друг друга знали, все ездили друг к другу на балы. И не исключено, что весь этот паноптикум время от времени полностью собирался у Комода.
* * *
А дворец, между тем, – засиял. Балы, обеды, маскарады. Особой славой пользовались так называемые детские балы. Там было все как у взрослых – играла настоящая музыка, маленькие кавалеры в настоящих фраках приглашали дам в коротких розовеньких юбочках. Лакеи разносили лимонад и пастилу.
В перерывах между танцами господа вели беседы об игрушках и о няньках, представляли друг другу знакомых. Кстати, на одном из таких утренников (разумеется, балы давали утром) познакомились мальчишка Пушкин и мальчишка Тютчев – два гения, два будущих столпа русской поэзии. Правда, оба сразу же забыли друг о друге и ни разу не вспомнили за всю свою славную жизнь.
Словом, дети играли во взрослых, и все у них было по-настоящему. Разве, иной фрачный господин вдруг заберется на закорки к другому фрачному господину и начнет его нахлестывать, как лошадь.