Желательно, конечно, в новом доме – меньше будет проблем по обслуживанию жилья: во-первых, дольше не испортятся коммуникации, а во-вторых, самих коммуникаций будет больше – ведь прогресс-то не стоит на месте.
Кроме того, чтобы не слишком далеко было ходить к месту работы – в Училище живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой, где у Аполлинария Михайловича была и мастерская, и ученики.
А тут как раз в 1904 году сдавали дом в Фурманном переулке. От добра добра не ищут. Аполлинарий съехал из гостиницы (в которой прожил 10 лет) и обосновался рядышком с Покровкой.
Сын художника, Всеволод, оставил описание васнецовского жилья: «Московская квартира наша состояла из шести комнат, вернее, из пяти жилых и большой передней, где стояла вешалка, стулья, а по стенам висели автолитографии в рамах, изображавшие характерные для творчества отца исторические сюжеты.
В передней четыре двери. Одна из них вела в самую большую комнату – гостиную, куда препровождали малознакомых или официальных посетителей. Пол ее, во всю площадь, был застлан красивым и мягким персидским ковром.
Меблировка состояла из старинного, красного дерева, гарнитура павловских времен. У стен стояли кресла и диван со спинкой замечательного «пламени» (особого рисунка – АМ.). У противоположной стены – пианино с бронзовыми подсвечниками. Посередине гостиной стоял восьмиугольный стол, вокруг него кресла.
По стенам, так же, как и в кабинете и столовой, висели картины Архипова, Левитана, К. Коровина, Поленова, Степанова, Виноградова, В. Васнецова, Жуковского, Серова, Первухина, Исупова и других, друзей и близких знакомых, подаренных ими Аполлинарию Михайловичу. Стены гостиной были оклеены темно-красными обоями с легким золотым орнаментом».
* * *
Васнецов был уникален, и коллеги это понимали. Александр Бенуа писал: «Его виды Старой Москвы, являющиеся в научном отношении очень верными иллюстрациями, драгоценны и в чисто художественном отношении. В них он, подобно своему брату, сумел разгадать коренную русскую, окончательно в наше время исчезающую красоту, вычурную старинную прелесть целой безвозвратно погибшей культуры».
Первый из «видов», кстати, появился не в мастерской на Мясницкой, а на Покровке, в просторном кабинете (он же спальня). Всеволод Аполлинариевич так описывал кабинет художника: «Его меблировка была весьма скромной. Стоял большой дубовый стол, кроме обычных письменных принадлежностей, единственным его украшением служил чугунный бюст Данте. Перед столом стояло тяжелое кресло в старорусском стиле с перекидывающейся спинкой. Старинный шкаф красного дерева был полон книг по истории Москвы, всевозможных планов и гравюр. По стенам – картины художников-современников, две-три очень древние иконы».