Вскоре из преуспевающего богача доктор превратился в гражданина, разве что не нуждающегося. Все имущество ушло на бедных. Губернатору Москвы шли резкие доклады о «пререканиях и затейливости» доктора Гааза, о том, что он, «утрируя свою филантропию, затрудняет только начальство перепиской и, уклоняясь от своей обязанности напротив службы, соблазняет преступников, целуется с ними».
Гааз же своих взглядов не менял. Он писал прошения о том, чтоб отменили железный прут, к которому приковывались арестанты на этапе. Он вышагивал по комнате, гремя изобретенными им кандалами – легкими, обшитыми сукном и кожей. Пройдя же десять километров и убедившись в относительной комфортности изобретения – вновь донимал начальство. И, не дожидаясь результатов высочайших совещаний, заказывал за собственные деньги первую партию.
А в своей больнице он охотно и бесплатно лечил всех, кому это необходимо.
И проповедовал: «Нужно много, много прощать, чтобы было много любви. Умейте прощать, желайте примирения! Не стесняйтесь малым размером помощи, которую можете оказать. Пусть она выразится подачей стакана свежей воды, дружеским приветом, словом утешения, сочувствия, сострадания, – и то хорошо. Старайтесь поднять упавшего, смягчить озлобленного. Спешите делать добро!»
* * *
Гааза хоронили более двадцати тысяч москвичей. Обнародовали завещание: «Всем, кто будет полагать, что остаются мне что-нибудь должны, да будет известно, что я им все прощаю». Портреты «папеньки» и «маменьки» он отписал одной своей знакомой, некой «добрейшей Боевской, чтоб она их тихим образом хранила при себе».
А кроме упомянутых портретов после него осталось немного старой мебели и поношенной одежды, чернильница, перо, три телескопа и горсточка медных монет.
По преданию, ограда на его могиле отлита из арестантских кандалов. На ней – девиз Гааза: «Спешите делать добро!».
Те же слова – на памятнике, что открыли в 1909 году в больнице в Малом Казенном переулке. Скульптор Николай Андреев выполнил его бесплатно. Законоучитель Александровского военного училища, больничный батюшка и священник пересыльной тюрьмы отслужили панихиду. Пели хор воспитанников Рукавишниковского приюта, дети из общины «Утоли моя печали» и хор тюремных арестантов.
В 1910 и 1911 годы у памятника Гаазу проходили празднества. В них участвовали воспитанники московских приютов и тюремные хоры.
Ну, а потом все как-то прекратилось.