Посередине западной стены стоял довольно низкий, широкий и очень уютный шкаф; внизу он был глухим, а верх его был со стеклянными дверцами, причем стекла были небольшими квадратиками в белых переплетах; весь шкаф был также выкрашен в белую краску; низ его служил раньше пеленальным столом М<иши>. В нем хранились М<иши>ны коллекции: тут было небольшое собрание местных окаменелостей, собранное еще мною в детстве, преимущественно с добрым Эдуардом Клепш, страстным любителем геологии, затем – оружия, найденного на Куликовом поле и в его окрестностях; наконец – монет, большею частью медных, русских. Внизу в шкафу лежали коробки с игрушками. В промежутке между северо-западным углом и этим шкафом стоял продолговатый низкий столик, тоже выкрашенный белым, на котором прежде ставилась ванна, а позже стоял ящик с разными столярными инструментами. В промежутке с другой стороны шкафа стоял финский складной, светлого, покрытого лаком, дерева, стул, какие вообще были в детской. В юго-за падном углу была полка с иконами, которые потом были, кажется, перенесены к постели М<иши>.
Между окнами был повешен на стене небольшой шкафчик из светлой полированной березы; в нем на полках толстого зеркального стекла было расставлено античное стекло и античная бронза, подаренная М<ише> В. Комаровским. Большинство этих предметов было найдено в Керчи. Под этим шкафчиком стоял мягкий диван, покрытый кретоном; в простенке между окном и юго-западным углом стоял дубовый комод работы буецкого столяра Ивана Акимова, а между другим столом и юго-восточным углом – большой желтый шкаф, в котором лежали подушки для приезжих гостей.
* * *
Коридор вдоль северной стороны детской начинался со стеклянной двери, о которой я упоминал при описании небольшой передней, рядом с проходной комнатой. Это был светлый коридор с тремя окнами; он тоже был выкрашен в светло-зеленую клеевую краску, и на полу был коричневый линолеум. По стенам его были развешены красивые французские гравюры XVIII столетия, часть которых была в тонких черных рамках, а часть – в таких же белых. Гравюры преимущественно изображали морские виды: какой-нибудь старый порт, маяк и тихий прибой; в порту фрегат с высокой кормой и с длинным вымпелом на передней мачте, на которой собирают паруса. Я любил эти гравюры с детства: они говорили мне о юге, о Ривьере, о теплом Средиземном море, к которому меня всегда влекло, как и мою покойную мать. Вспоминаю тут и другие гравюры, тоже морские виды: обильная тоня с крупными рыбами, в лодках тешатся ловлею кавалеры и дамы в туалетах XVIII века. Под гравюрами – торжественные раскидистые гербы сеньориальной Франции с не менее торжественными дедикациями. Еще вспоминаю одну тонкую французскую же гравюру XVIII столетия – какого-то сановника, держащего письмо с лаконичным адресом: «Au Roy» [ «Его Величеству Королю»].