Азбука едет по России (Рубинштейн) - страница 12
На троицын день Алесь с Ефремовым пошли в церковь.
Это была не простая церковь, а великий храм. Храм узорный, со множеством витых куполов, яркий, пёстрый, меньше всего похожий на церковь, а больше всего — на торт, украшенный башенками из разноцветных леденцов.
Это был храм «Покрова Пресвятыя богородицы, что на Рву». В народе его просто называли «Василий Блаженный».
Снаружи он весёлый, чудаковатый и лёгкий. Внутри он тёмный, угрюмый и подавляющий.
В полутьме волчьими глазами горели огни многочисленных лампад. Словно в глубокой пещере или на дне колодца чувствовал себя Алесь в этом храме. Огни свечей бросали слабые отсветы на жёлтые лица певцов.
Молодые монахи пели стройно и уныло. Народа в церкви было много, и у многих был такой же испуганный вид, как у Алеся. В этом торжественном сумраке было страшно — казалось, по храму тяжёлой поступью ходит тень царя Ивана Грозного, любителя казней, — при нём и была построена эта пышная церковь. Когда Алесь с Ефремовым выбрались из тьмы на залитую солнцем Красную площадь, мальчик вздохнул с облегчением.
— Помолился? — спросил Ефремов.
Алесь не отвечал.
— Гляди, а то Поликарпов не возьмёт тебя в ученики. Что с тобой тогда делать?
— Да я молился, Михайла Ефремыч! Как вы приказывали!
Ефремов долго молчал.
— Да хорошо ли быть печатником? — сказал он. — Какова судьба печатников? Знаешь ли ты?
— Плохая?
Ефремов провёл пятернёй по волосам.
— Жил здесь, в Кремле, дьякон Иван Фёдоров. Давно это было, при царе Иване. Надумал российские книги печатать. А до него не было на Руси печатных книг.
Ефремов посмотрел на золотые кремлёвские маковки.
— Его сказнили? — догадался Алесь.
— Нет, не сказнили. А только разбили его стан и всю типографию сожгли. А про него слух пустили, будто он чернокнижник и колдун. И спас свою жизнь только тем, что убежал в Литву.
— Пьяные? — поинтересовался Алесь.
— Нет, — сказал Ефремов, — не пьяные! Попы!
Алесь испуганно на него посмотрел.
— И Поликарпов — поп?
— Какой же он поп! — кисло отозвался Ефремов. — Он жмот. Но дело знает. Книжник и мудрец, слава ему!
Вот какова она, Москва! Ничего не поймёшь в ней! Первопечатника прогнали, а книги печатают. Управитель типографии учёный человек, но жадный. Киприанов умница, но думает больше о своей выгоде. Ефремов не любит попов, но служит им всю жизнь. Да и сам царь Пётр, бают, человек толковый, но немилостивый.
«Москва слезам не верит» — вот как говорят в народе. Истинно так!
ПОЛИКАРПОВ
Фёдора Поликарпова раздражал стук. По его разумению, в правильне Печатного двора должно было быть тихо и благолепно. Так и было с тех пор, как построили это здание.