Франко нервно закурил сигарету и жадно втянул дым в легкие.
А что, если старик умрет во время путешествия? Станут ли остальные терпеливо ждать прибытия? Конечно, им настоятельно рекомендовали не высовываться, даже пригрозили. Но, возможно, при виде мертвеца они позабудут об услышанном, станут колотить в стену деревянной перегородки и будут шуметь до тех пор, пока не привлекут внимание кого-нибудь из команды. И что тогда? Что тогда скажут чиновники, обнаружив сто двадцать нелегальных пассажиров в громадных транспортных контейнерах для вина де Лукки? Риск был просто огромен! Но отец и слушать ничего не хотел об этом! Франко ощутил укол горькой обиды. Почему старик еженедельно заставлял его предоставлять телефонный отчет, если сам не прислушивался к его рекомендациям?
Сигарета полетела по широкой дуге и упала в мутную лужу.
Вначале он верил отцу, думал, что они делают доброе дело, переправляя таким образом в «чудесные заморские земли» молодых людей, которые по каким-то причинам не могли получить разрешение на въезд в Америку. Франко не видел ничего аморального в том, что семьям приходилось затягивать пояса, чтобы наскрести деньги на переправку родственника. Потом молодым людям приходилось год работать на хозяев заведений (все заказчики вина от семьи де Лукка), чтобы покрыть расходы. Риск, которому подвергалась его семья, в конце концов, должен был вознаграждаться. И в том, что он переправляет нескольких несчастных в винных ящиках к лучшему будущему, Франко даже усматривал нечто героическое. Может, Франко и до старости дожил бы с подобным убеждением, если бы в этот раз отец не отправил его в Нью-Йорк, чтобы в нужный момент в долларах дать взятку работникам таможни, которые закрывают глаза на их делишки. Франко впервые присутствовал при разгрузке ящиков и увидел, как из них на четвереньках вылезают умирающие от жажды мужчины. Все его романтические представления вмиг испарились. Франко понял, что нет ничего героического в торговле людьми.
Именно в этом и была вся соль.
Таким образом, Франко превращался в торговца рабами.
Рут медленно очнулась после обморока. Она недвижимо лежала с холодным полотенцем на лбу в шезлонге, посреди сокровищ в стиле ар-деко. Но, едва открыв глаза, она воскликнула:
– Ванда?.. Где моя девочка? Мне нужно к ней, я должна ей все рассказать. Я…
Она, покачиваясь, поднялась. Мария крепко держала ее за руку.
– Ванда спряталась. Она никого не хочет видеть.
– Спряталась?
Рут заплакала, вытирая глаза ладонями, как ребенок.
– Что ты натворила? Я… я не хочу потерять Ванду.