— Да сейчас и поганки-то еще не растут, — отвечает Колька.
— Еще что-нибудь найдет.
— Не найдет.
— Слушай, Колька, — говорю я, — а зачем она тебе нужна?
На этот простой вопрос Колька не сумел мне ответить.
Когда мы шли домой, я думал о том, что все кругом устроено как-то неправильно. Например, если какой-нибудь человек хочет видеть другого человека, так тот обязательно уезжает. А кого он видеть не хочет, тот остается, да еще пристает к этому человеку. Вот я, например… Неужели я такой плохой, что меня нужно поганками травить? Я думаю, что если ненавидишь какого человека, то не обращай на него внимания, как будто его и на земле нет.
Если по-честному, то ведь не я пристаю к Наташке, а она ко мне.
Что я ей такого сделал?
Конечно, я могу придавить ее одним пальцем…
Но все-таки интересно — что я ей такого сделал?
— Колька, — спросил я, — а когда у восьмых классов экзамены кончаются?
— Не знаю. А тебе зачем?
И на этот простой вопрос я тоже ответить ему не сумел.
Почему у меня все время неприятности?
Когда я вернулся из школы, все были дома. Сначала я даже не удивился, потому что настроение у меня было воскресное и мне казалось, что у остальных тоже сегодня нерабочий день. Потом я сообразил, что отец с матерью отпросились с работы. С чего бы это?
На отце была надета белая рубашка и галстук, который он раз в сто лет носит. Отец был веселый, просто сиял, будто его изнутри подсвечивали. А мать надела свою новую заграничную кофту, как для гостей. Я сначала так и решил, что сейчас гости придут.
— Вот и Витек пришел, — сказал отец, — теперь все вместе.
И тогда я подумал, что ведь этот праздник из-за меня. Мне стало даже как-то неловко. Ведь даже Людка напялила из-за меня свои драгоценные брюки в полоску. От этих брюк она стала как будто выше, взрослее и красивее. Про Людкину красоту я подумал как-то нечаянно — какая может быть красота у родной сестры… Сестра она мне, да и все. Но все-таки было в Людке тогда что-то особенное.
А главное, смотрели они на меня как-то так, будто знают что-то страшно интересное, а я еще ничего не знаю.
«Мопед! — подумал я, и по спине у меня забегали мурашки. — Мопед, конечно, спрятан в сарае. Сейчас меня поведут к сараю, отец выкатит мопед и скажет: „Вот так, Витек… Мы-то, брат, этого в нашем детстве и не нюхали“».
Отец сказал, улыбаясь:
— Вот так, Витек, жизнь, оказывается, на месте не стоит, идет все-таки…
Я молчу, жду, когда меня поведут к сараю.
— Еще один работник в нашей семье появился, — сказал отец.
Мне опять стало неловко, и я говорю:
— Я еще не работник.
— Ничего, — успокоил меня отец, — придет и твое время.