Поблагодарив Парламент за доверие, вернулась во дворец. Всю дорогу меня сопровождала ликующая толпа, а совсем скоро по домам и церковным приходам пройдут сотни наших агентов с бумагами, на которых подпишется каждый из граждан, что понимает и принимает новые законы.
Но вместо того чтобы чувствовать себя счастливой, я тревожилась о лорде Дадли. Мы выиграли, но мне не хватало Роберта… Без него не получалось насладиться достижением!
По случаю победы в Парламенте во дворце устроили торжества. Конечно, размаха и фантазии у нового шталмейстера – организатора торжеств – не хватало. Ему тоже было далеко до лорда Дадли! Я сидела за столом в гордом одиночестве, танцевать не танцевала, хотя приглашали безостановочно. Роберта не было, Роджер и Уильям отсутствовали, а мой последний ухажер – лорд Томас Говард IV герцог Норфолк – сидел в Тауэре. Что за жизнь пошла?!
На следующий день, когда до Пасхи было уже рукой подать, состоялся еще один торжественный выезд. Он закончился в одном из лондонских приютов, где прошла старинная и странная церемония под названием «Омовение ног старым женщинам». На стульчиках сидели заранее отмытые и опрятно одетые старушки. Перед каждой – тазик с водой. Мы с фрейлинами выбрали себе по одной, мыли морщинистые, загрубевшие от возраста и неудобной обуви ноги, затем, когда закончили, отдали свои передники, в которые для каждой из старушек я приказала зашить несколько монет. Подаренной суммы должно было хватить на безбедную жизнь в Лондоне в течение пары лет.
Затем я ждала Пасху и надеялась на выздоровление лорда Дадли. Весна давно и во весь голос заявляла о приближении лета. Вместо того, чтобы наслаждаться теплом, я металась по королевскому саду, не находя себе места. Фрейлины, подхватив длинные юбки, едва за мной поспевали. Заговорщики схвачены, мятежные лорды усмирены. Скоро состоится суд. Парламент смиренно принял религиозные реформы, заодно и выдал денег на военные нужды. Тут бы ликовать… но Роберту становилось все хуже и хуже! Он уже не приходил в себя, находясь в пограничном состоянии между бредом и явью. Я измучила Нонниуса, требуя сделать хоть что-нибудь!.. В отчаянии рассказала ему все, что знала об антибиотиках, но врач, кажется, решил, что королева подхватила тяжелую форму бреда от лорда Дадли. Поглядывал на меня тревожно, спрашивал, пью ли я успокоительное, и, быть может, мне надо увеличить дозу.
А затем… затем, когда Роберт провел очередной день без сознания, у него спала температура! Я, плюнув на приличия, выгнала Нонниуса, сиделок и фрейлин из его спальни и осталась у постели больного, надеясь на чудо. Молила, чтобы он пришел в себя и… увидел меня первой. Лорд Дадли спал, дышал спокойно и размеренно, и каждый его вздох уже не приводил меня в ужас.