Я все же его удивила. Роджер заверил, что я окажу ему великую честь, согласившись стать крестной матерью его малыша. На том и порешили, и я углубилась в бумаги Сесила.
Первым из претендентов на мою руку был Филипп Испанский, муж покойной королевы Марии, которому так приглянулся английский трон, что он принял волевое решение жениться еще и на второй сестре. На мне, то есть! С миниатюрного портрета надменно взирал темноволосый мужчина с сурово сдвинутыми бровями и залихватскими усами. Чем дольше я на него смотрела, тем сильнее ощущала внутренний протест, пока не поняла, что бывший зять вызывает у меня искреннее отвращение. Не знаю, что за история была у него с Елизаветой, но реакцию ее тела ни с чем не спутаешь! К тому же, Тайный Совет его кандидатуру не одобрял, потому что Филипп II в предложении о замужестве недвусмысленно намекал, что его королева будет придерживаться католической веры.
Зачем нужен рьяный католик, потворствующий инквизиции, на троне протестантской страны, давно уже вступившей на путь Реформации? Кроме того, на полях заметила надпись: «Не стоит входить два раза в одну реку. W». Но вместо Филиппа я вспомнила о лорде Дадли, который так некстати оказался женат! «И не подумаю!», – рассердившись на себя, дописала рядом. Решительно поставила букву «Е» и ловко украсила ее множеством завитушек.
Кажется, именно так подписывалась королева, а у меня это вышло само по себе!
Австрийцы на ярмарку женихов выставили сразу двух своих эрцгерцогов. Старшего, Фердинанда, которому недавно исполнилось двадцать девять, и его брата Карла, чей возраст вызвал у меня улыбку. Девятнадцать лет! Пусть королеве двадцать пять, но мне самой-то тридцать. Что мне с ним делать – в песочнице играть?
Я лениво разглядывала портреты братьев. Двое из ларца, одинаковы с лица… Фердинанда забраковал Сесил, написав, что ходят слухи о тайной женитьбе на дочери банкира, которые, впрочем, Австрия отрицала в надежде породниться с правящей династией Тюдоров. Карла Сесил одобрял, несмотря на то, что австриец оказался католиком. Но, по собственным заверениям Карла, не столь уж ревностным. Эрцгерцог был готов тихо и мирно посещать отдельные католические мессы и не навязывать свою веру королеве и народу Англии. В общем, согласен на все, чтобы заполучить корону.
«Взглянем на эрцгерцога», – написала я на полях и поставила подпись.
Далее следовал кронпринц Швеции Эрик, которому, по утверждению Уильяма, было глубоко безразлично вероисповедание его подданных. Светловолосый мужчина с хмурым выражением лица вызвал у меня симпатию. Эрику исполнилось двадцать шесть. Возраст вполне подходящий для вступления в брак, Швеция близко, да и я частенько в прошлой жизни бывала в этой стране. На него тоже следовало взглянуть, несмотря на намеки Сесила, что за кронпринцем водилась репутация бабника и забияки.