/, в свою очередь, от меня мои чувства дружбы и благодарности». Тем временем, по моей просьбе, выдали нам прибежище власти Тагай-бек бия дадхо, который давно у них находился в плену. [Теперь] мы его возьмем с собой. Его чувство благодарности передай от моего имени». Упомянутый Гальперин остался доволен моими словами и, сразу же вскочив со своего места, забрался на [крышу] вагона и /204/ стал говорить речь. Он в течение двадцати минут произносил красноречивую и желанную речь. Он хвалил Шмидта. Упомянутые [солдаты большевиков], довольные его словами, громко кричали: Ура! Ура! Затем начал свою речь Шмидт. Он тоже сказал много добрых слов в мой адрес и громко славил и воздавал мне хвалу. После этих предисловий Колузаев велел играть многочисленным музыкантам, стоявшим в стороне. Большевики сняли свои шапки и наклонили головы. Музыка играла около четверти часа с полной силой, от чего множество большевиков плакало. После окончания музыки Колузаев обратился ко мне: «Я молюсь за души павших в бухарской войне, чтобы впредь не поминать и не скорбить о тех убитых. Вы тоже в собраниях и сходках больше не поминайте погибших в боях. Колузаев, Домогатский, Мельников, Гальперин поехали вместе с нами. /
177а/ Мы, шестеро, взяв с собой прибежище власти Саййид-бек бия дадхо и Тагай бек [бия], сели в коляску и выехали из Кызыл-типпа. В очень веселом настроении мы к вечеру прибыли [в Ваганзи] и ночь провели в конторе амлакдара Ваганзи. Оттуда мы выехали на следующее утро. Его величество, проявляя любезность, выслал для гостей в Куюк-мазар особую коляску и двадцать пять солдат из числа стремянных. Гости были рады такой любезности его величества и сели в коляску. Мы приехали в благородную Бухару и поднялись в высочайший Арк. Гости встретились с его величеством и поклонились. Во дворе кошбеги для гостей устроил банкет. Каждому из них было пожаловано по специальному комплекту верхнего платья, золотые ордена и часы. Удовлетворенные гости выразили слова благодарности. Они пожелали ехать на станцию Каган, куда мы их и проводили. /205/
Однако, несмотря на то, что был заключен мирный договор, внешний вид большевиков внушал сомнения. Из предосторожности мы следили за солдатами и нукерами упомянутой станции. Военный лагерь Ширбудуна продолжал существовать. На каждые ворота города Бухары были назначены предводители с их нукерами, воинами и пушками. Улицы Бухары по ночам освещались, жители кварталов поочередно выходили и несли дежурство.
После заключения мирного договора, с разрешения большевиков, для /