из Варданзи несколько лет тому назад поехал в Стамбул [учиться] и, когда приехал, открыл джадидскую школу. Он везде расклеил объявления, [где написал]: «За шесть месяцев обучаю детей грамоте». Несколько человек /178б/ отдали своих сыновей в его школу. За короткое время [дети] научились писать и читать. /207/ Содержатели старых школ Бухары из зависти хотели лишить его хлеба насущного и не давать четверговых, праздничных и некоторые сладости, о чем сообщили ишану, ахунду и муфтию. Поэтому упомянутую школу запретили. Словом, люди из мулл и подданных тогда рассуждали о вредности этой [школы], во что несчастные мусульмане поверили. Но они тогда не понимали Муллу Гиясиддина, ахунда, и Муллу Абдурразика, муфтия, и распространили о них клевету. И в конце концов они, сговорившись, выгнали из города Бухары упомянутого ахунда, насмехаясь над ним, и отправили его в Каршинский вилайат, назначив казием. А муллу Абдурразика, муфтия, хотели выслать в Кокандский вилайат. Но они оба изъявили желание поехать в два священных города [Мекку и Медину] и, собравшись, отправились в Дом Аллаха. Там же и умерли.
Спустя три-четыре года знамя учащихся по новому методу увидело полную свободу. Никому не приходило в голову его вредные последствия, ибо дети очень быстро научились грамоте. Старые школы игнорировали. Муллы, военные, купцы, лавочники стали отдавать своих сыновей в новые школы. В начале и в дальнейшем никто не замечал их вреда, даже не рассуждали об этом, потому что их учебники в количестве десяти-двенадцати, кроме правил мусульманской религии, никакого другого содержания не имели. Но потом /179а/ выявились их дурные стороны. Все они отходили от религии и становились чуждыми шариату и его светлости пророку, да благословит его Аллах и да пошлет ему мир. Поэтому они и подверглись гневу Аллаха. До последних дней жизни его величества эмира Саййида Абдулахад-хана, чье место в раю, джадидские школы были завуалированы, были скрытыми и тайными. /208/
Когда везирство Бухары перешло в руки Мирзы Насруллы, последний постепенно и незаметно приложил свои усилия к развитию джадидской школы. После того, как он захватил в свои сильные руки власть над государем, улемами, военачальниками, воинами, купцами и подданными, он нескольких джадидов-богоотступников склонил на свою сторону и даже завел дружественные связи с консулом и его помощниками. Под предлогом, что из России они привезут пшеницу и спички, он из высочайшей казны выдал [консулу и его помощникам] сто-двести миллионов рублей и старался усилить джадидов, и никто не замечал дела этого негодника. Внешне каждый повиновался этому злодею. Дав возможность набраться сил некоторым улемам, военным и купцам, он склонял их на свою сторону и возвеличивал их милостями высочайшего двора. Если же кто-нибудь не повиновался ему и не принимал его записок, то он становился причиной его разжалования. Он не искал поводов. Так, например, когда я был правителем вилайата Шахрисабз, то множество его указаний в записях по различным случаям я отвергал. Без всякого мотива он Мирзу-Сахба-бия, /