/ На следующее утро мы вместе с сыном упомянутого имарат-панаха, вместе с несколькими другими из числа поваров [с завтраком] ко времени высочайшего утреннего приема зашли к его величеству. После того, как расставили подносы с лепешками, его величество милостиво [сказали]: «Садитесь!» Я, благословляя, прошел к порогу передней, где обычно сидели сельские, и расположился возле Муллы Шараф мирахура, знатока шахматной игры. [Эмир] спросил: «Съездили ли вы в Бухару?» Я ответил: «Да, благодаря высочайшему милосердию, съездил». Эмир рассмеялся. Таким образом, я каждое утро заносил завтрак и по высочайшей милости садился вместе с упомянутым обществом. [Эмир] спрашивал о разных вещах. Я отвечал по мере своих знаний и отведывал благословенные блюда. [Затем] я угодил
>{2} вместе с упомянутыми людьми. И снова ежедневно два-три раза присутствовал на высочайшей беседе и оставался доволен и счастлив. В это время меня поразил дурной глаз вероломного мира. Таково уж обыкновение /58/ непостоянного колеса врёмёни. Кое-кто находит дорогу к служению государю, а некоторые недружелюбные люди, следуя по пути безбожника, стараются проявить к нему свою ненависть.
Причиною этого [сглаза] являлся Аминджан джибачи, второй шарбатдар его величества, который по вечерам до поры [ночного] отдыха его величества рассказывал ему о своём пережитом в виде рассказов. Мирза Науруз мирахур, о вражде ко мне которого было сказано [выше] , был приятелем упомянутого шарбатдара. Из-за ненависти ко мне он говорил [его величеству], что /75а/ несмотря на уговоры до полуночи амарат-панаха правителя [Шахрисабза], Мирза Салимбек отказал в его просьбе и сказал, что в Петербург не поедет. Тот бессовестный слова этого коварного человека без малейшего упущения довел до высочайшего благословенного слуха. На следующее утро, как обычно, я зашел к его величеству, расставил лепешки и собирался сесть на обычное место, но его величество гневно произнес: «Стой здесь!» Я замер на пол-пути и словно веточка ивы задрожал. Остальные с тарелками в руках вышли из комнаты. Тогда [его величество] сказал: «Разве ты пострадал от службы высочайшему двору и поэтому отказался ехать на службу?» Я со слезами на глазах ответил: «Виноват. Да стану я вашей жертвой! Мой отец и предки мои благодаря своей искренней службе высочайшему дворцу заслужили постоянную ласку. Ваш слуга также намерен служить, чтобы Вы были довольны мною, и чтобы от высочайшего двора я мог увидеть ласку». От этих моих, полных искренности слов, его величество больше ничего не произнес и сделал жест, чтобы я вышел. Я поблагодарил [бога] за то, что остался живым, и как обычно, я заходил и клал [перед эмиром] лепешки. Ни разу я не увидел его благосклонного взгляда. /59/ Однажды, как установлено, принесли особый завтрак. Его величество чем-то был занят. Я ожидал в передней приемного зала. Через минуты три-четыре, он, обращаясь к слугам, что-то передал /