/ джадидов, их глава, заместитель упомянутого кошбеги Мирза Мухиддин
257[366], из видных торговцев Бухары, опустошитель султанской казны Хаджи Абдусаттар со всклоченной бородой и дети влиятельных представителей духовенства, достойные преждевременной смерти. В этот момент явился Мирза Насрулла. Его сейчас же окружило несколько человек из военачальников. Мулла /145/ Имамаддин алам
258[367] и четыре улема, уполномоченные [нами], спросили: «Что за цель заставить волноваться весь этот люд?». Он ответил: «В России настала свобода и здесь также для спокойствия подданных будет установлена свобода и все дела будут оканчиваться благополучно». Уполномоченные сказали: «Все эти ваши деяния кроме разврата народа никакой другой цели не имеют и мы ради этого дела готовы ехать в Петербург, ибо нет возможной свободы». Мирза Насрулла, видя, что хитрость и обманы не пройдут и все тщетно, вышел и, не отставая от его величества, прибежища царства, провел его [в гостиную]. Его величество эмир зашел в гостиную, сел на свое место и, оказывая милость, сказал: «Примите свободу ради меня. Я тоже человек и все эти мои начинания ради вашего блага и спокойствия». Но все закричали: «Пока мы живы, такого рода свободы мы никогда не примем. /
132б/ В сущности, свобода — это наш шарргат! И мы никогда не преступим законы шариата». Мирза Насрулла был за дверью [гостиной]. Его величество понял, что все единодушны в мнении. Обращаясь к Мирзе Насрулле, он сказал: «Кошбеги, зайдите и поговорите с ними». Мирза Насрулла зашел и смущенно сказал: «Примите слова его величества» и опять все закричали: «Насчет [свободы] мы со словами [его величества] никогда не согласимся». Его величество, видя, что [люди] никак не хотят исполнить его воли, встал со своего места. Мы, опять — шесть человек из военачальников, окружили его величество и, плача, сказали ему: «Да станем мы вашей жертвой, государь! Мы ваши самоотверженные слуги никогда не согласимся с такими идеями». Мирза Насрулла стоял позади его величества. Прибежище саййидов офицер Тура-ходжа
259[368] судур обратился к Мирзе Насрулле [с резким упреком]: «Ты испортил [государственные] дела». Я тоже возмущенно /146/ сказал ему: «Его величество ты отдалил от его собственных слуг. Никто из слуг не узнает его величества. Ты забрал всю власть в высочайшем государстве в свои руки и в конце-концов совершаешь еще такие дела [как введение свободы]!». Все заплакали и поднялись такие вопли, будто наступил день страшного суда в гостиной Рахим-хана. Началась сутолока. Его величество тоже горько заплакал. Я и прибежище военачальников Аулия-кул диванбеги, открыв дверь в покои его величества, взяли его под руки и /