Чуть позже они оставили его одного, и Скотт отправился спать. Генри и Управляющий пили свой мед в большой комнате. Потом Управляющий расправил крылья и пожелал доброй ночи. Генри-то не слишком много спал, но остальным нужно примерно восемь часов сна, как и нам. Управляющий уехал, и я подождал еще немного. Теперь настала глубокая ночь, и звезды были рассыпаны по черному небу точно капельки сверкающей краски. Я еще немножко подождал. Потом зашел и увидел Генри, работающего над картиной.
Это зрелище могло разбить сердце. Он ощупывал все левой рукой и накладывал краску правой, а потом опять нащупывал влажную краску, но промахивался, и цвета были не те, потому что некому было помочь расположить их на палитре. Он, должно быть, понимал это, потому что вид у него был расстроенный, но он все равно, продолжал работать. Я думаю, он делал это потому, что ему нравилось, как кисточка, пропитанная краской, касается холста. Я долго наблюдал за ним, пока не сообразил, что он пишет, и не понял, что это портрет. Складывалось лицо. Мое лицо.
Я подошел сзади и дотронулся до его плеча. Он вздрогнул. Тогда я положил его руки на держалку и сказал:
— Выше голову, Генри!
Ну и получил же я! Никогда я не ощущал еще с такой силой и чистотой. Словно в меня сквозь макушку полилась горячая жидкость. Сердце колотилось, а колени подгибались. К счастью, Генри знал, что со мной происходит, и поддержал меня. Когда я пришел в себя, он гладил меня по голове и все повторял мое имя, не через сбрую, а на своем шепелявом английском.
— Ох-хх, ты бы поосторожней, Генри. — Я знал, что после такой дозы выйду из строя на неделю. Он помог мне встать. Я был ужасно рад видеть его — вот и все. Остальное меня не беспокоило.
— Что ты тут делаешь?
— Мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.
Он с минуту молчал. Тогда я сказал:
— Так как там работает твоя новая собака?
— Он — не ты.
— И верно. Таких, как я, не так уж много.
Он засмеялся.
— Я видел, ты пытался писать, — сказал я, — сейчас, я имею в виду. Я тут немного подождал тебя.
Он наклонил голову.
— У тебя разве нет нового клиента?
— Он не любит выходить. По правде, я не думаю, что он в восторге от того, что я с ним.
— Поэтому ты убежал.
— Нет. Я спросил, могу ли я уйти.
— Однако ты не сказал ему, что идешь сюда.
— Ему все равно.
Я почувствовал, что он на меня смотрит.
— Нет. Не сказал.
— У тебя опять будут неприятности, — сказал Генри. Голос его звучал устало и обеспокоено. Хуже того, по-старчески. Я знал, что это моя вина. Я знал, что он скучал по мне, и знал, что ему плохо из-за меня. Если бы я делал все, как положено, я бы все еще был с ним, а Скотт был бы с Лестером, или еще с кем-нибудь.