— Илюша! — позвал он негромко.
Илюша молчал. Сердце билось часто и прямо в ушах.
— Илья, ты где? Я тебе кепку принес.
Сдалась ему эта кепка! Да он, наверное, свою белую принес.
— Я знаю, где ты стоишь. У сараев, за лестницей. — Женька медленно двинулся прямо на Илюшу.
Пусть уж он уйдет домой! Илюша застыл и дышать перестал. Сердце теперь билось редко и во всем теле сразу.
Женька дошел до лестницы и начал шарить рукой за ней. Дотронулся до плеча и крепко схватил за рукав. Илюше стало неловко и смешно. Он было засмеялся, даже взвизгнул слегка, как от щекотки, пытаясь высвободиться. А Женька, наверно, подумал, что Илюша всхлипнул, потому что спросил испуганно:
— Ты чего? — и потянул к себе.
— Ничего, пусти! — сказал Илюша, щурясь в темноте, и выдернул руку.
— Илья, ты надень мою кепку! — попросил Женька и протянул в темноте белый блин. — И носи ее. Она мягкая. А мне баба Эма другую найдет.
Илюша помолчал. Справился с собой. Сказал тихо:
— Сам носи, — потом добавил. — Она мне велика.
— Газету вставишь, — Женька поймал Илюшу кепкой, как сачком.
Голова провалилась в нее до самых ушей. Кепка была мягкая и уютная, и в ней было тепло.
— Не надо, — сказал Илюша упрямо и надел кепку на Женьку… — Ты иди домой. А то ты раздетый, а сейчас мороз, наверно, несколько градусов.
— Даже больше, — сказал Женька. — Ты тоже иди быстрей домой.
Он взял Илюшу под руку, и они пошли сначала медленно, потом все быстрее. Когда вышли на улицу, то даже задохнулись от ледяного ветра, бившего навстречу.
— Может, побежим? — предложил Женька, бодая ветер головой в кепке. Он повернул к Илюше посиневшее наморщенное лицо с отвисшей щекой. Илюша никогда до сих пор не замечал, до чего Женька похож на отца. Даже страшно стало.
Женька впереди расталкивал ветер, иногда оглядывался, а за ним бежал Илюша. И то с трудом поспевал, так Женька здорово бегал. Женька с размаху влетел в свой подъезд и, чтобы дверь не закрылась, придержал ее пяткой. Илюша хотел пробежать мимо, но передумал и забежал за дверь. За ней не так дуло, и он мог, не заходя, стоять на улице.
— Иди сюда, — неуверенно сказал из темноты Женька.
— Не! — отказался Илюша. — Я к вам в дом больше никогда не пойду.
От слова «никогда» ему вдруг сделалось горько и гордо. Ему даже представилось, что Женька выглядывает из подъезда, а он раз за разом проходит мимо — все старше и старше, и вот уже Женька в последний раз ему машет, зовет его в подъезд, а он, Илюша, совсем старый, с палочкой, нога за ногу проходит мимо. Он, конечно, вежливо приподнимет шляпу и отрицательно покачает головой. Ему вдруг до слез стало жалко Женьку и себя — что их так нелепо разлучила жизнь, и он в первый раз понял, как сильно любит Женьку.