– Но каждый из нас должен закончить свою работу. У нас очень сжатые сроки. Мы не можем себе позволить такое, хм… осложнение.
Она непонимающе посмотрела на него.
– Это непрофессионально, Бекки, – хрипло пояснил он. – Не должно быть поцелуйчиков на работе.
Эти слова будто ударили ее. Она выглядела подавленно.
– Ох, – запнулась она. – Конечно, ты прав.
Дрю чувствовал, что она начнет винить во всем себя.
Бекки тут же взяла себя в руки и поднялась. Вероятно, она всегда вела себя так. Пыталась исправить весь мир. Ее одежда была все еще влажной. Сквозь ее розовую рубашку просвечивал кружевной бюстгальтер. Если бы он увидел, что скрывается под ним, то, вероятно, обезумел бы от страсти.
– Не знаю, что на меня нашло. Видимо, все это последствия дня. И вина. Я должна уточнить, что обычно я не раздеваюсь в присутствии мужчин. Для меня это крайне нехарактерно. И обычно я не так болтлива. Спасибо.
Голос Бекки дрожал.
– Нет, дело не в тебе, – бросился он объяснять. – Ты не виновата. Это я…
– Это я произвела на тебя впечатление, как ты выразился ранее, пустышки.
– Я же сказал, что ошибся. Я неверно выразился…
Бекки подняла руку, обрывая его объяснения.
– Не надо. Я должна взять за это ответственность. Мне жаль, что все так вышло.
Потом она бросилась прочь, прокладывая себе дорогу сквозь заросли в потемках, и исчезла из вида.
«Чудесно», – подумал Дрю. Он смог от нее избавиться, пока все не зашло слишком далеко. Но он не почувствовал облегчения. Напротив, он почувствовал себя последним подонком.
Она убежала подальше от него с излишней поспешностью. Вероятно, она хотела скрыть свое состояние. Свои слезы.
«Таков я и есть!» – сказал Дрю себе. Бесчувственный болван. Спросите его брата, который не только не приехал на остров, но даже трубку не брал.
На самом деле Дрю Джордан всегда рвал отношения. Лучше Бекки сбежать вот так. Для ее же собственного блага. И его. Хотя ему бы следовало придумать способ убедить ее, что виноват во всем только он. Не она.
Дрю сидел в одиночестве на берегу и захлебывался в ненависти к самому себе. Он подумал о своей матери. В памяти возник ее образ: ее улыбка, его чувства рядом с ней и то, как она, склоняя голову, внимательно слушала его. Внезапно он понял, что до этого почувствовал запах, напоминающий ее духи.
По правде говоря, он был в шоке, что думал о ней. С того самого дня, когда он заменил младшему брату обоих родителей, он старался не думать о матери и отце. Воспоминания были слишком болезненными. Их утрата – а на самом деле потеря всего своего мира – вот какой урок он получил от этой жизни.