Во время ее бурного монолога Себастьян смотрел на нее сверху вниз, а потом рассмеялся, резко и печально.
– Нет, я ему не отказал, – произнес он, растягивая слова, его голубые глаза гневно сверкнули. – По правде говоря, я удивлен, как и ты, что я не воспользовался ниспосланной мне возможностью пнуть своего отца сейчас, когда он слаб.
Он резко вдохнул, и его грудь поднялась. Сабрина взглянула на треугольник пота на его футболке. Ее собственная несправедливая тирада эхом звучала в ее ушах. Она вздрогнула, почувствовав себя виноватой. Она не предполагала, что Себастьян сильно страдает, даже если он слишком упрям, чтобы признать это.
Он протяжно и шумно выдохнул, и его взгляд остановился на ее лице. У Сабрины перехватило дыхание.
Даже если бы от этого зависела ее жизнь, она ни за что не стала бы избегать гипнотического взгляда его голубых глаз.
– «Пара туфель»? – спросил он, и Сабрина поджала кончики пальцев ног. – Я так не думаю. Если только это не сексуальные туфли на высоком каблуке. Я представляю тебя в таких. На самом деле ты заставляешь меня думать о… – Его взгляд упал на ее рот. – о шелке.
Сабрина вздрогнула.
– По-моему, нам может быть очень хорошо вместе. – Забинтованной рукой он коснулся поврежденной стороны своего лица. – Если, конечно, ты закроешь глаза, чтобы не видеть эти шрамы.
Его последний комментарий потряс Сабрину до глубины души. Она затаила дыхание, ее охватила ярость.
Закрыв глаза, она сжала кулаки и прошипела сквозь зубы:
– Да, ведь, по-твоему, я мелочная и глупая… Радуйся, что ты ранен, иначе я врезала бы тебе. – Она протиснулась мимо него обратно в палату.
Сабрина не заметила его удивленный взгляд, но услышала его смех и почувствовала, как Себастьян шагает обратно в палату, которую они делили прошлой ночью. Подойдя к своей кровати, она схватила пластиковый пакет с одеждой.
Прижав пакет к груди, она медленно повернулась к Себастьяну.
– Возвращайся в постель.
– Ты говоришь как настоящая жена, – ответил он.
Она поборола желание помочь ему и оставалась сдержанной, когда он сдавленно простонал, опускаясь на кровать.
Он вытащил подушку из-под спины и медленно растянулся во весь рост. Когда он улегся, его кожа блестела от пота.
– Неужели ты не взобьешь мне подушки? – спросил он.
– Когда ты в последний раз принимал обезболивающее?
– Это имеет значение?
– Терпя боль, – язвительно произнесла она, – отказываясь от обезболивающих лекарств, ты выглядишь не мужественно, а глупо.
В глубине души он знал, что она, вероятнее всего, права, но произнес:
– Из тебя плохая сиделка.