Подхватив идеи французских социологов о «культурной революции», Дж. Рифкин в своей работе «The Age of Access» [ «Эра доступа»] выдвинул понятие «культурный капитализм», в основе которого – предпринимательская инициатива, культура умений в условиях глобализации массовых коммуникаций. Она распространяется от товара или услуги к сервису, т. е. к обслуживанию этого товара. Потребителя и производителя объединяют такие отношения, которые становятся условием эффективности бизнеса. Но главное, предметом продажи становятся стиль и образ жизни. Об этом же пишет К. Тайлер в книге «In Praise of Commercial Culture» [ «Похвала коммерческой культуре»]. «Культурный капитализм» признается отличительной особенностью общества постмодернизма. Распространенность «классических» форм идентичности сменяется экспансией «культурного капитализма», сделавшего товаром различные культуры, исторические эпохи, стили жизни, образы событий, явлений, персонажей, а также пропаганду, рекламу, образование, массовую культуру и массовые акции. Культура превращается в продукт массового потребления.
С этим не захотели смириться последователи франкфуртской школы. По их мнению, трансформация культуры в продукт массового потребления означает потерю повода для критики, потерю способности критического суждения. Поэтому культура как продукт потребления ими отвергается, как и функция массовых коммуникаций, именуемая массовизацией. Но отвергаемое явление продолжает жить и трансформироваться под влиянием создателей новой культурной среды, которые ориентируются на наличие такого важного ресурса, как свободное время человека.
Проблема досуга интересует их лишь с той точки зрения, что использование свободного времени приносит экономическую выгоду А раз так, то организация этого времени требует иной структуры пространства. В частности, новый дизайн публичных мест теснит традиционные формы отношения человека с искусственной средой обитания и придает «территории досуга» конкурентоспособность. Свобода человека определяется в огромной степени концентрацией и разнообразием видов инфраструктуры, возможностью выбора деятельности, обеспеченного индустрией культуры.
Социологи справедливо говорят о потере идентичности как следствии глобализации стандартов потребления. Угроза исчезновения идентичности, которая является универсальным ресурсом социально-культурного и экономического развития, порождает активное сопротивление со стороны традиционных форм групповой общности. По мнению этих ученых, глобализация культуры превращает «культурный капитализм» в «культурный империализм», что означает агрессивную экспансию продуктов духовного производства. Здесь их количество дополняется их специфическим качеством, т. е. способностью эффективно влиять на эмоционально-чувственную сферу человека и благодаря новым виртуальным технологиям погружать его в мир новых ощущений, переживаний. Например, Индия занимала первое место в мире по объемам производства художественных фильмов – 787 в 1998 г. А США выпустили за тот же период 591 фильм. Но средняя стоимость американского фильма – около 14 млн долл., а индийского – около 100 тыс. долл., и влияние американского кино на зрителя, несомненно, более эффективно при относительно меньшем количестве снятых фильмов [16] .