Я запрокидываю голову и смотрю на облака. Они почти не движутся.
– Тебе не кажется забавным, что наши самые дорогие воспоминания связаны с людьми, которые сейчас нас бесят? – спрашиваю я.
– Возможно, именно поэтому и бесят, – говорит она. – Расстояние между тем, кем они были когда-то, и тем, какие они сейчас, слишком велико, и мы уже не надеемся вернуть их обратно.
– Возможно, – соглашаюсь я. – А знаешь, что в моей истории хуже всего?
– Что?
– Из-за той поездки я по сей день ненавижу аттракционы.
Она смеется, и я вместе с ней.
УЧЕНЫЕ ПОЛАГАЮТ, ЧТО первым «глазом» было пигментированное, чувствительное к свету пятно на коже какого-то древнего существа. Это пятно давало ему возможность отличать свет от темноты – неоспоримое преимущество, так как темнота могла означать, что хищник совсем близко – так близко, что заслонил свет. Благодаря этому такие существа чаще выживали, больше размножались и передавали эту способность потомству. Вследствие случайных мутаций в этом светочувствительном пятне образовывалось углубление. Оно обеспечило лучшую видимость, а следовательно, больше шансов на выживание. Со временем светочувствительное пятно эволюционировало в человеческий глаз.
Как мы пришли от определения глаз как механизма выживания к идее любви с первого взгляда? Или к утверждению, что глаза – зеркало души? Или к расхожему мнению, что влюбленные готовы бесконечно смотреть друг другу в глаза?
Исследования показывают, что зрачки людей, которые друг к другу неравнодушны, расширяются из-за выработки гормона дофамина.
Другие исследования утверждают, что по радужке глаза можно определить черты личности и что, возможно, глаза все же в каком-то смысле зеркало души.
А как насчет влюбленных, которые часами напролет смотрят друг другу в глаза? Это проявление доверия? Я подпущу тебя очень близко и верю, что ты не причинишь мне вреда, пока я так уязвим. Если доверие – одна из основ любви, вероятно, долгий взгляд – способ создать его или укрепить. Или, возможно, все еще проще.
Простой поиск контакта.
Видеть.
Быть увиденным.
ДВЕРЬ АДВОКАТА ФИЦДЖЕРАЛЬДА – в конце серого безликого коридора. Я пытаюсь (безуспешно) не воспринимать это как знак, что меня ждет такое же будущее. На двери нет имени, только номер. Когда я стучу, никто не отзывается. Может, он уже ушел домой? Ведь это было бы просто идеально. Тогда я не был бы виноват в том, что не поступил в Йель и не стал врачом. И ничего, что я на десять минут опоздал, потому что целовался. Я ни о чем не жалею.
Я поворачиваю ручку двери и едва не натыкаюсь на рыдающую женщину.