Итак, мои глаза похожи на кварц (дымчатый), и девчонки (по крайней мере одна) от них тащатся.
Вопросы поделены на три категории, причем в каждой последующей затрагиваются темы более личного характера. Наташа хочет придерживаться относительно поверхностных вопросов из первой категории, но я отвергаю эту идею.
Из первой категории (простой) мы берем следующие вопросы:
№ 1. Если бы ты мог выбрать любого человека в мире, кого бы ты пригласил на ужин в качестве своего гостя?
№ 2. Тебе бы хотелось стать знаменитым? Если да, то в какой области?
№ 7. Есть ли у тебя предположение насчет того, какая смерть тебя ждет?
Из второй категории (средней степени сложности):
№ 17. Какое самое дорогое для тебя воспоминание?
№ 24. Что ты можешь сказать о взаимоотношениях со своей матерью?
Из третьей категории (с каверзными личными вопросами):
№ 25. Пусть каждый из вас сделает по три правдивых утверждения, начинающихся со слова «мы». К примеру, «мы оба, сидящие в этой комнате, чувствуем…».
№ 29. Поделитесь с партнером каким-нибудь неловким эпизодом из своей жизни.
№ 34. Ваш дом, в котором находится все ваше имущество, горит. Вы спасаете близких людей и животных, а после у вас остается время на то, чтобы спасти одну вещь. Что это будет? Почему?
№ 35. Смерть кого из членов вашей семьи вы восприняли бы тяжелее всего? Почему?
В результате у нас набирается десять вопросов, потому что, по мнению Наташи, отвечая на двадцать четвертый вопрос, мы должны говорить об отношениях как с матерью, так и с отцом.
– Почему в проблемах детей чаще всего винят именно матерей? Отцы совершают ничуть не меньше ошибок. – Чувствуется, что она знакома с ситуацией не понаслышке.
– Мне пора, – произносит Наташа, бросив взгляд на телефон, затем поспешно отодвигает стул и слишком резко встает. Стол пошатывается, и чашка опрокидывается – Черт. Черт.
Чересчур острая реакция. Мне правда хочется расспросить ее про эту встречу и про ее отца. Во взгляде, который она бросает на меня, читается нечто среднее между признательностью и раздражением.
– Пойдем отсюда, – говорю я.
– Да, точно. Спасибо.
Я наблюдаю за тем, как она прокладывает себе путь к выходу через вереницу жаждущих кофе людей. Вероятно, мне не стоит таращиться на ее ноги, но они классные (на третьем месте в рейтинге из всех ног, что я видел). Мне хочется прикоснуться к ним почти так же сильно, как и продолжить наш разговор (может, чуточку сильнее), но она ни при каких условиях не позволит мне это сделать.
То ли она пытается сбросить меня с хвоста, то ли мы участвуем в каком-то соревновании по спортивной ходьбе, о котором я не подозреваю. Она проскакивает между двумя медлительными участниками «забега» и устремляется не по крытому строительному настилу, а снаружи, по проезжей части, чтобы не пришлось замедляться из-за людей. Может, мне стоит сдаться? Не знаю, почему я еще этого не сделал.