Девочка медленно повернула голову и посмотрела на Тоню тяжелым взглядом.
— Привыкнешь… — сказала она с ненавистью. — Тебе легко говорить. У тебя руки-ноги целы. Что ты знаешь? — Она опять отвернулась к стенке.
Тоне была видна ее смуглая щека, завитки волос над розовым ухом и родинка, нежная коричневая родинка на шее. Она смотрела на эту родинку, не зная, куда деваться от жгучего стыда, проклиная себя за беспомощность.
— Что ты знаешь? — повторила девочка глухо. — Ничего ты не знаешь.
И вдруг Тоня неожиданно для себя самой не сказала, а как бы выдохнула:
— Нет, знаю.
Девочка молчала.
— Знаю, — повторила Тоня с отчаянным усилием. — Ты не думай, что я ничего не переживала, — продолжала она, лихорадочно соображая, что сказать дальше. — Я страшно много пережила.
Девочка по-прежнему не смотрела на нее. Потом мучительно помотала головой и укусила себя за палец.
— Замолчи, — сказала она сквозь зубы. — Пожалуйста, не говори больше ничего.
— Повернись ко мне! — сказала Тоня умоляюще. — Слышишь? Повернись ко мне! Я расскажу тебе то, чего никогда никому не рассказывала. Поняла? Расскажу тебе одной.
Девочка по-прежнему лежала лицом к стене.
— Понимаешь, — сказала Тоня шепотом. — Я люблю одного человека. Давно люблю, еще с восьмого класса. И вот можешь себе представить, что случилось. Он шел в школу и попал под трамвай. И ему отрезало ногу. Всю, до самого бедра. — Она остановилась, охваченная ужасом от собственной неожиданной выдумки.
Девочка молчала, повернувшись лицом к стене.
— Но сейчас он ходит, как все люди, — сказала Тоня дрожащим голосом. — Ты слышишь? Как все обыкновенные люди. Он кончил школу и выдержал экзамены на медицинский. Я провалилась, а он выдержал. И я его люблю. И я его всегда буду любить, всю жизнь.
Девочка продолжала молчать, глаза ее были закрыты.
— Ты слышишь меня? — спросила Тоня с отчаянием.
Девочка ничего не ответила.
Молчание тянулось долго, так долго, что у Тони остановилось дыхание. И вдруг губы девочки тихонько зашевелились, и она спросила, не поворачиваясь к Тоне:
— Как его зовут?
— Митя Чечик, — сказала Тоня и вдруг заплакала.
Она плакала оттого, что неожиданно для себя самой поняла, как сильно она любит Митю Чечика и как это было бы ужасно, если бы с ним действительно случилась беда. И еще оттого плакала, что поняла: она его все равно любила бы, что бы с ним ни случилось. Ей было бесконечно жалко девочку и Митю Чечика и почему-то было жалко и себя, и от этого она плакала еще горше и вместе с тем чувствовала охвативший ее странный пронизывающий холодок, похожий на ощущение счастья.