– О-о, я знаю одну очень модную улицу, которую ты будешь просто обожать, – говорю я, вспоминая день с Леа. Неужели это было только вчера? А ощущение, что прошел уже миллион лет. – Там такие классные бутики и…
Эллиот хмурится.
– Подожди-ка. А ты-то как о ней узнала?
Я краснею.
– Леа взяла меня с собой. И одевала для вчерашней вечеринки.
Достаю телефон. Стараюсь не обращать внимания на боль, которую причиняют мне последние фотки нас с Ноем. Мы на них смотримся такими счастливыми. Я нахожу одну фотографию, которую Леа сделала, едва мы вышли из отеля, – когда мои волосы, макияж и наряд еще ни от чего не пострадали. Показываю ее Эллиоту, и его челюсть падает на пол.
– Ого. Пенни, и после этого Ной так себя повел? Детка, да он реально кретин.
Забираю телефон и кладу в карман. Слезы грозят вот-вот снова покатиться из глаз.
– Сидела и думала: может быть, если бы я знала, как можно выглядеть так все время, то лучше бы ему подошла?
– О нет, – протестует Эллиот. – Это не та Пенни, которую я знаю. Если Ной не может любить тебя такой, – он обводит рукой мои немодные леггинсы, рубашку и волосы в полном раздрае, – значит, он вообще не имеет на тебя права. Пенни, ты не принцесса. Ты – королева. А королевы заслуживают иметь на завтрак горячий шоколад и круассаны. Так что пошли.
Слоеные, воздушные круассаны «растай-во-рту», если окунуть их в бархатный, нежный горячий шоколад, должны стать обязательным утренним блюдом для всех-кто-только-что-порвал-с-парнем. Я почти уверена, что официантка неодобрительно косится на нас, потому что мы заказываем последние шесть их pains au chocolat[20], но даже не задумываемся об этом.
Правда, вскоре Эллиоту удается смягчить ее суровый настрой непринужденной французской болтовней. Очень скоро они уже делятся друг с другом информацией, где в Париже можно найти лучшие на свете пирожные-макаруны. Эллиот такой клевый. Я впадаю в восторг каждый раз, как он что-то говорит, но мне приходится делать это так часто, что вскоре ему это надоедает.
Позавтракав, мы идем в те самые дорогие магазины, куда меня возила Леа. Меня накрывает волной печали – я вспоминаю, сколько усилий потратила на Ноя вчера вечером, и каким ужасом все это обернулось. Каждый раз, как я начинаю грустить, Эллиот достает пакетик с оставшимися круассанами и заставляет меня откусить кусочек. Сам он делает то же самое.
Это срабатывает – но только до тех пор, пока у нас не заканчиваются круассаны. Зато потом наступает время обеда, и я ем самый сырный из всех крок-месье на свете. Ну и, конечно, огромный кусок яблочного пирога. Кто сказал, что еда не может решить все проблемы? Вкусная еда и лучшие друзья – просто идеальная комбинация.