Тянусь через проход и беру Эллиота за руку.
– Вики, ты видел, что происходило с Алексом? Вы что, часто ссорились?
Перекатываюсь на живот и кладу голову на локти.
Мой друг преувеличенно громко вздыхает и сплетает пальцы на животе.
– Ты же знаешь, что Алекс пока никому не открылся, и, конечно, я первое время не возражал. Да я никогда не стал бы на него давить – каждый должен идти своим путем. Но, как это ни глупо звучит, я почему-то решил, что теперь мы сможем взять этот барьер вместе. Что я единственный, кто может помочь ему измениться и дать ему уверенность в своих силах… Господи, плохое кино какое-то, а не жизнь. Знаю, что никогда не смогу никого изменить, но, Пенни, я просто устал от вечной своей второстепенной роли. А та фотка, где мы целуемся, – она только раздула костер. Алекс перепугался до потери пульса и потребовал объяснений, как вообще такое могло произойти. Он сказал, – я еле слышу Эллиота, так что сердце мое сжимается от боли, – он сказал, что хотел бы вообще никогда со мной не целоваться. Я был совсем сбит с толку.
Гляжу на него. Эллиот жмурит глаза, и так крепко закрытые. Но когда снова открывает их, голос его впервые звучит тверже и сильнее. Теперь Эллиот чем-то похож на своего отца – и это странно, потому что он никогда не говорил как отец.
– Так грустно – вкладываться и не чувствовать никакой отдачи. Рано или поздно это должно обязательно закончиться.
Эллиот перекатывается на живот и замолкает. Я, кажется, никогда еще не видела его таким расстроенным, несмотря на всю эту его браваду. Если Эллиот сталкивается с чем-то печальным, он скорее полностью выключает свои эмоции, чем позволяет себе показать всем, как ему плохо.
– Вики, это ужасно. Но ты должен знать, что это не твоя вина. Это Алекс должен измениться, и вот это действительно ужасно. Потому что все, что ты можешь сделать, – сидеть за кулисами и ждать. Но ты поступил абсолютно правильно, когда захотел, чтобы твои желания тоже уважались. Да и не сможет же он скрываться от тебя вечно.
Смотрю на Эллиота и чуть улыбаюсь – просто чтобы понять, уместно ли будет внести в ситуацию хоть немного позитива. К моему облегчению, он возвращает улыбку.
– Знаю, Пенни. Я просто… Он просто очень мне нравится. Ужасно, ужасно нравится. – Эллиот вздергивает брови.
– Реально ужасно-ужасно нравится? – изгибаю брови в ответ, и мы весело хихикаем.
Он слезает с кровати.
– Реально ужасно реально нравится. Да ты посмотри на нас, Пенни. Мы ведем себя так, словно мир рухнул. Варимся в собственной печали, а это, между прочим, не очень-то привлекательно. Да господи боже мой, мы же в Париже! Надо забыть уже о парнях и идти развлекаться. Может, у вас с Ноем так и не состоялся День волшебных случайностей, зато ты, черт возьми, можешь быть уверена, что со мной он точно получится.