Представляю себе лицо Тома, когда он узнает, что Леа Браун спасла меня в Риме и взяла с собой за мороженым. Может, мой братец и увлекается только дабстепом и электронной танцевалкой, но я уже заставала его задумавшимся о чем-то над фотками Леи. Причем не раз.
– А если мы пойдем туда очень быстро, я смогу оторваться от Каллума.
Леа подмигивает мне, хватает за руку и тащит по узеньким римским улочкам.
Так странно, что я гуляю по Риму вместе с Леа. То есть она, конечно, выглядит не как Леа, зато походка и манера нести себя – с достоинством и уверенностью – выдают в ней Леа Браун. Она уж точно не станет дрожать при малейшей панике, как я.
Мы наконец выходим на широкую площадь, и я не могу сдержать восхищенный вздох. Повсюду стоят мольберты; художники продают свои работы и рисуют портреты прохожих. На каждой стороне площади – фонтан, а к небу тянутся высоченные колонны. Классический Рим.
– Это пьяцца Навона, – говорит Леа, хихикая над моим изумленным видом. – Пойдем, мороженое вон там.
Она затаскивает меня в маленький магазинчик. Он разительно отличается от тех магазинов мороженого, которые я видела. В отличие от огромных подвешенных рожков, здесь мороженое продается в круглых металлических контейнерах, большинство из которых выскоблено почти до дна. Очевидное доказательство популярности этого места!
– Вот это – просто умереть можно. Фисташковое, – Леа показывает на один из контейнеров. – Определенно мое любимое.
Она заказывает порцию мороженого в стаканчике. Когда неприветливый продавец протягивает ей заказ, Леа берет маленькую пластиковую ложечку и начинает есть этот огромный шар, причмокивая от удовольствия.
– М-м-м-м-м-м. Тут фишка в том, что фисташковое мороженое у них вообще не зеленое. Значит, сделано из натуральных ингредиентов, никакой химии. А ты что будешь?
– Э-э… клубничное, алла фрагола, – говорю я наполовину Леа, наполовину мужчине за прилавком, неудачно пытаясь произнести это по-итальянски.
Забрав мое клубничное мороженое, мы возвращаемся на площадь и забираемся на край одного из фонтанов. Едим, наблюдаем за прохожими и смотрим, как работают художники. Здорово все-таки, что Леа никто не узнает. Теперь я замечаю в ней еще кое-что, совершенно на нее не похожее: она расслабилась.
– Можно тебя сфотографировать?
Нет, ну а вдруг?
Леа глядит на меня, удивленно подняв брови.
– Я ни с кем не буду делиться, – торопливо успокаиваю ее я. – Просто ты такая красивая и спокойная, и солнце так здорово сюда падает… свет просто идеальный.
Она смеется, и я облегченно перевожу дух.