— Сколько у него дивизий?
— Нет у него никаких дивизий, товарищ Сталин. Ополчение, что‑то типа партизанского отряда. Днем — мирные, ночью — стреляют. Но, неплохо вооружены, китайцы и пакистанцы постарались. И склады армейские почистили. В том районе проживает примерно полтора–два миллиона человек. Население его поддерживает.
— А Вы туда как попали?
— На вертолете. — видя, что Сталин не понял термина, я назвал его «Геликоптером$1 — Взлетает и садится вертикально или с небольшого разбега.
— Мы бы хотели установить связь с руководством Советского Союза. Если это принципиально возможно, товарищ Найтов. Как Вы думаете, это может быть осуществлено?
— Не знаю, товарищ Сталин. Но, в «треугольник» никто из руководства не полетит. Это точно. Там стреляют. Хотя, мне бы хотелось вернуться туда, и похоронить то, что осталось от моей группы.
— Сначала, Вам нужно помочь нам здесь, а мы подумаем, как сделать так, чтобы у Вашего руководства возникло желание сотрудничать с нами.
Далее пошли вопросы по тем самолетам, фотографии которых были у меня в кармане. Разговор плавно перетек к ядерному оружию, ракетам, электронике, средствам навигации и управления. Узнав, что я знаком со спецбоеприпасами, Сталин тут же дал указание подключить меня к группе Келдыша.
— И вообще, товарищ Берия, Вы у нас курируете оборонную промышленность, поэтому, постарайтесь извлечь из этого случая максимальную пользу. И продумайте, кого дополнительно подключить к операции «Горный стрелок».
После этого Сталин поинтересовался ситуацией с теперешними союзниками СССР. Разговор получился долгий, закончился он глубоко за полночь. Ни одного человека, кроме Берия, Сталин к разговору не подключил. Берия отвез меня обратно в Монино. Судя по тону разговора, он был очень доволен произошедшим. Все мои вещи погрузили в эту же машину, но в Монино их не выгрузили. Мне было сказано, что подъем в десять, в 10.30 за мной заедет машина.
Утро началось с переодевания в форму РККА. Наша полевая мабута гораздо удобнее, но, назвался груздем — полезай в кузов! Едем в Москву, вместо Берия какой‑то немолодой офицер, с ромбом на петлице, неразговорчивый, не представился, звания я не различаю. Не армейские. Приехали на Лубянку, там я сдал маузер, принимавший его офицер, удивленно посмотрел на меня и на пистолет.
— Это Ваше оружие?
— Нет, наркома Берии. Он мне его дал. — офицер еще раз внимательно меня осмотрел, но выдал номерок, который я сунул в карман. Меня провели в какое‑то помещение на втором этаже. Там попросили подождать. Спустя несколько минут попросили пройти в кабинет, в котором находился довольно крупный человек с зачесанными назад волосами. Я представился, так, как мне сказал представляться Берия: