Амелия хотела возразить, однако в этот момент в конце аллеи показалась первая карета. Черные лошади бежали размеренной рысью. За каретой следовала коляска, а еще дальше – тильбюри[15].
– Вот и наши друзья! – воскликнула Софи.
– Я смущена, мне нехорошо. Как вы меня представите? Я не хочу слышать фамилию Карла, это причинило бы мне сильную боль, – призналась юная австрийка.
– Не беспокойтесь. Вы – моя дорогая подруга, которая приехала произвести на свет ребенка в нашем милом краю, так как после смерти супруга ваше здоровье пошатнулось. Я не буду называть его фамилию.
В это мгновение на плечо Амелии опустилась чья-то теплая, мускулистая рука. Прикосновение длилось от силы несколько секунд. Удивившись, она обернулась и оказалась нос к носу с Эдмоном де Латуром.
– Прошу прощения, если я вас напугал, баронесса, но я хотел вас успокоить. Моя супруга, должно быть, забыла об одной важной детали. Вправе ли она упоминать о вашей жизни в Вене, ваших отношениях с императрицей? Я хотел бы получить ваше согласие, поскольку Софи сгорала от нетерпения рассказать об этом нашим самым именитым гостям.
Маркиз пристально и серьезно смотрел на нее, но улыбался.
– Эдмон, ты невыносим! – возмутилась его супруга.
– Прошу вас, не ссорьтесь из-за меня! – взмолилась Амелия. – Софи, говорите вашим друзьям все, что пожелаете. Поскольку я не сумела избавиться от акцента, все поймут, что я чужестранка. К тому же вы поставляете коньяк Габсбургам уже много лет. В том, что вы принимаете у себя гостью из Вены, нет ничего удивительного.
– В таком случае моя совесть чиста, – сказал Эдмон, склоняясь в галантном реверансе.
Амелия смотрела на него непонимающе и с некоторым недоверием, пока Софи не увлекла ее к массивному крыльцу, которым увенчивалась каменная лестница.
– Какая муха укусила сегодня моего мужа? – пробормотала маркиза. – Как бы то ни было, отныне вы знаете, что в нем сможете найти пылкого защитника. Мне кажется, вы ему нравитесь.
– О господи, не говорите так! – разволновалась юная австрийка.
– Простите, я пошутила. Я забыла, что вы не привыкли к тому, что французы называют бадинаж.
– Бадинаж? Я не знаю этого слова.
Софи поняла, что по-настоящему напугала Амелию. Заметив приближающуюся к ним чету своих друзей, она веселым тоном поспешно объяснила:
– Прошу прощения, моя милая, это было глупо с моей стороны. Мы с Эдмоном часто вздорим, но мы любим друг друга. И все же случается так, что кто-то из нас бывает кем-то очарован. Тогда мы без всякой задней мысли обсуждаем сложившуюся ситуацию, при этом не воспринимая ее всерьез. Это и есть бадинаж… Ну же, теперь давайте развлекаться!