Она застегнула на шее золотое колье и осторожно поправила шиньон – тяжелую копну волос, закрепленных позолоченными шпильками. Наконец, волнуясь не меньше, чем в день своего первого появления при императорском дворе, Амелия принялась изучать свое отражение в зеркале шкафа. Она была прекрасна, это любовь преобразила ее. Амелия почувствовала себя обновленной, освободившейся от груза прошлого.
Спустя несколько минут Амелия фон Файрлик направлялась к охотничьему домику, в сумерках ставшему голубоватым. Сама судьба ждала ее в конце обсаженной кустами аллеи.
Эдмон поджидал ее, стоя в проеме двери, в ореоле яркого пламени камина. На нем были белая рубашка с широким пластроном[21] и черные брюки. Его средней длины волосы, стянутые ленточкой на затылке, придавали его образу романтическую нотку.
Молодой женщине он показался невероятно соблазнительным. Она не могла не поддаться очарованию его волнующей мужественности.
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Эдмон сделал шаг ей навстречу, восклицая:
– Как вы красивы, Амелия! Это какое-то волшебство: вы похожи на ту очаровательную австрийскую барышню, которую я увидел под сводами величественного венского собора пять лет назад. Ваши глаза так же радостно блестят, как и в тот день. А платье… такое чувство, будто платье то же…
– Так и есть, Эдмон.
Он взял ее руки и, покрывая их поцелуями, увлек любимую в дом.
– В этот вечер вы – моя королева. Господи! То же платье, и вы, наконец, рядом со мной, прекрасная Амелия. Со времени той поездки в Австрию мое сердце было ранено вами. Почему в тот день, находясь среди стольких прелестных созданий, я обратил внимание именно на вас? Я снова верю в судьбу! Это было так, словно мой взгляд притянул лучик света. Я не мог оторвать от вас глаз, невероятно изящной, с ликом Мадонны. Я был не в силах вас забыть… Это может показаться вам несущественным, но во Францию я вернулся, преисполненный сомнений и сожалений.
– Эдмон, я не могла внушить вам такую любовь всего лишь за несколько минут… И все же я знаю, что вы говорите правду. Молю вас о снисходительности: я поступила плохо. Я не могла понять, почему вы так себя ведете по отношению ко мне. Пока вы были в Руайане, я осмотрела ваш рабочий кабинет в башне и прочла то, что вы написали в одной из записных книжек. Простите меня.
Эдмон опустил голову, пораженный этим признанием. Вокруг него летала ночная бабочка, и вот, взмахнув крыльями, она исчезла так же стремительно, как и появилась.
– Вы сердитесь? – обеспокоенно спросила она.
Однако Эдмон, сильно возбужденный, привлек ее к себе и продолжил: