В открытой майке я чувствовала себя неловко, особенно зная о приезде Симпкинс, но мне действительно не хотелось дольше, чем необходимо, носить испачканную метамфетамином футболку.
– У него начался припадок! – вдруг раздался возглас из бокса Калеба. Чуть позже то же самое констатировали из секции Зои.
Я уже собиралась броситься обратно к Брайдену, но Эддисон удержал меня, крепко схватив за руку.
– С ним же врач, – мягко напомнил он. – Понятно, что тебе хочется успокоить его, но сейчас ты будешь только мешать там, особенно учитывая, что двое других детей в таком нестабильном состоянии.
– Почему ты думаешь, что ему не так плохо, как им?
– Мы не можем знать, насколько ему плохо; нам известно лишь, что пока у него нет припадка.
– Рамирес, что за порнографию вы, черт возьми, позволяете себе? – резко спросила Симпкинс, решительно войдя в приемный покой; за ее спиной маячила Холмс.
Парочка Смитов, работавших в группе Симпкинс так давно, насколько она вообще это позволяла, тащились следом; увидев и узнав нас, они приветливо кивнули.
Напряженно вытянувшись во весь рост, я показала на сложенную на стойке футболку.
– Успокаивая девочку, я испачкала одежду наркотиком, – спокойно парировала я. – Теперь ее опасно носить, а нас так спешно вызвали сюда, что мы не успели захватить сменные вещи.
– Вам вовсе не следовало приезжать сюда.
– Я сама позвонила агенту Рамирес, – обиженным тоном напомнила ей Холмс.
– Очевидно, сейчас дети уже не нуждаются в вашей помощи, – продолжила Симпкинс, не обратив внимания на это напоминание, – уезжайте.
– Нет, – воспротивилась Холмс, – это я вызвала ее сюда.
– Вы же решили сотрудничать с ФБР…
– Именно сотрудничать. Я же не передала это расследование полностью в ваши руки, и мне необходимо, чтобы она присматривала за этими детьми.
Две разгневанные женщины сверлили друг друга взглядом, и, честно говоря, я порадовалась, что являюсь сторонним наблюдателем столь специфического яростного противостояния.
Как ни удивительно, первой сдалась и отвела взгляд Симпкинс.
– Кто предоставит мне отчет о текущем состоянии дела? – взревела она, топая к боксам, и две медсестры и врач встретили ее осуждающими взглядами.
Длинноногий Смит стащил с себя ветровку и протянул мне, а его коротконогий однофамилец вытащил пластиковый пакет из висевшей на боку сумки. Я засунула футболку в подставленный пакет, отправив туда же и перчатки, и с благодарностью взяла куртку. Помимо прочего, я подмерзла – в больницах почему-то почти всегда холодно, – и к тому же чувствовала себя более уязвимой, чем хотелось, в том смысле, который, в сущности, не имеет ничего общего с одеждой или телесной обнаженностью. В любом случае куртка помогла мне.