Но это вернуло меня к мыслям о Ноа и попыткам понять, почему же его мать убили, если она не делала ничего плохого.
Нажав кнопку вызова, я ждала лифт, и вот – в обрамлении разъехавшихся дверей – увидела Шиван и двух лингвистов по сектору борьбы с терроризмом в Юго-Восточной Азии. Через минуту-другую я смогу даже вспомнить их имена. Но они испуганно переглянулись и, медленно переводя взгляды с меня на Шиван и обратно, вышли из кабины.
– Мы только посмотрим… эй, да тут, похоже, веселая компашка! – смущенно заявила юная переводчица и утащила за собой подругу.
– Что за ужасы ты распространяешь? – сухо спросила я, войдя и нажав кнопку отдела внутренних расследований.
– Даже не думала, – возразила Шиван деревянным, как и ее поза, голосом. – Неужели ты думаешь, что никто в целой конторе не знает о твоих «доставках»?
– К дому больше никого не привозят.
– Правда?
– Правда.
Я незаметно поглядывала на ее колеблющееся отражение в металлических дверях лифта. Шиван выглядела измученной, усталой, явно из-за бессонных ночей. На языке так и вертелся вопрос о том, как же она жила… cógeme, эту декаду? Да, мы не виделись десять дней.
Но казалось, что прошло гораздо больше.
Однако я хранила молчание, пока лифт тащил нас вниз. Она предпочла уйти, а я не остановила ее. И вообще сомневалась, стоило ли нам еще о чем-то говорить. Сначала мы прибыли на ее этаж, и двери с лязгом разъехались. Шиван прошла мимо меня, расправив плечи и нерешительно помедлив перед выходом. Ее голова повернулась, еле заметно, словно она хотела оглянуться на меня. Но не оглянулась. Кто-то позвал ее из коридора, она вздрогнула и удалилась, не удостоив меня ни словом, ни взглядом. Двери закрылись, оставив в кабине меня одну.
Я не стала записываться на прием к Драконихе, поэтому мне пришлось немного подождать в приемной перед ее кабинетом, пока она словоохотливо и доходчиво напоминала очередному агенту, благодаря чему заслужила свое прозвище. Ее секретарь явно разрывался между чувствами смущения и гордости. Полагаю, если вы служите стражем перед логовом дракона, вас невольно будет радовать проявление его грозной силы.
– Неправомерное давление на свидетеля, – проворчал он, подбрасывая мне розовый леденец из пачки «Старберст», – вероятно, будет судебное разбирательство. Ее это далеко не радует.
Господи, что за базар… Это не моя забота.
Побагровевший агент вылетел в приемную, лишившись жетона и оружия, и секретарь, переждав еще пару минут, просунул голову в логово, чтобы сообщить о моем приходе.
– Вам хочется пожалеть агента Симпкинс? – вместо приветствия спросила меня агент Дерн.