– А если я скажу, что уже жалею?
– Две недели назад ей вручили документы о разводе. Ее свежеиспеченный экс-супруг ссылался на непримиримые противоречия, происходящие оттого, что она постоянно ставит свою работу выше интересов их семьи и брака.
– Почему, мэм, вы решили сообщить мне об этом?
– Потому что знаю: это не пойдет дальше вашей группы, а вы заслужили знать то, что не вы лично, не ваша группа или не ваше расследование сводили ее с ума, – резко пояснила Дракониха. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Я села. Сегодня она предпочла сиреневый цвет – приглушенно мерцающий наряд, выбранный с отменным вкусом, драпировался мягкими складками, и я подумала, что Стерлинг предстоит еще поучиться тому, как надо носить такие пастельные женственные шмотки, не теряя при этом ни на йоту своего властного вида. Увы, Элизе придется подождать, пока она перестанет выглядеть столь соблазнительной малолеткой.
– Мне сообщили, что вы не общались пока ни с одним из наших психотерапевтов.
– Я поговорила обо всем со своим священником. Мне хотелось бы стать в будущем более откровенной.
– Как продвигается изучение ваших старых дел?
Я сообщила ей использованные нами показатели, не уклонившись от объяснений медленного прогресса. Ведь многие из наших поисков основывались на интуиции и личном восприятии, и мы не могли так просто передать материалы техническим аналитикам. Сначала нам придется максимально сузить список.
Дракониха опять опустила взгляд на страницу блокнота; записи выглядели как исключительно четкие стенографические значки, возможно, понятные только ей.
– Вы еще ночуете у своих коллег?
– Да, мэм.
– Если вам было бы более удобно дома…
– При всем уважении, мэм, – мягко перебила я, – не похоже, что в моем доме я теперь буду чувствовать себя в безопасности. Мне гораздо спокойнее у Эддисона и Стерлинг. Там я менее уязвима.
Она задумчиво кивнула, в ее темных глазах светилось явное понимание моего беспокойства.
– Будете продавать дом?
– Пока не знаю. Честно говоря, даже думать об этом не собираюсь, пока не закончится расследование.
– Понятно. Профессиональное мнение, агент Рамирес: когда, по-вашему, этот человек опять нанесет удар?
Я перебрала мысленно факторы и варианты, что терзали мой мозг уже много часов, а возможно, и дней. Хотя в итоге имелся один реальный ответ.
– Через два дня, если нам повезет. Но весьма вероятно, что раньше.
Жила-была некогда девочка, которая боялась сломаться.
Или, скорее, боялась новых психологических травм. Достаточно честная сама с собой, она признавала, что ее сломали уже давно. Некоторые из тех случаев она пережила; некоторые еще тревожили ее. А некоторые раны, как она поняла, не исцелятся никогда. Даже если когда-нибудь исчезнут телесные шрамы, шрамы на душе останутся с ней навечно.