– Она же моя мама! Моя мама! Моя мама! – Слова Эмилии перемежались судорожными рыданиями, и я просто поддерживала ее, слегка покачивая на качелях.
Хотя отметила для себя, что даже в таком потрясенном состоянии девочка, по сути, ни разу не вспомнила о своем отце.
Скоро подъехал Эддисон, привезя с собой Стерлинг, за ними следом появились полицейские машины и «Скорая помощь». Через пару минут подъехал также Вик, и наш тупичок опять заполнился множеством машин. Знакомя Эмилию с детективом Холмс, я почувствовала руки Эддисона на своих плечах.
– Спокойно, hermana, – прошептал он, вытаскивая у меня из-за пояса – gracias a Dios[33] – пистолет.
Также он осторожно вытащил и мобильник, а Стерлинг, едва не коснувшись моих колен, подняла с крыльца рабочий телефон.
– У меня в спальне сидит Шиван, – сообщила я Вику, уголком глаза заметив, как удивленно поднялись брови Эддисона. Я тряхнула головой. Хановериан кивнул и направился в дом. Безусловно, он лучше всех мог справиться с такой проблемой; Вик почему-то внушал Шиван легкое благоговение, и если имелся шанс, что она не взовьется от бешеной ярости, то именно благодаря тому, что тот смягчит для нее трагические новости.
Успокоившись, Эмилия отвечала на вопросы Холмс, позволив медикам осмотреть ее, а я в итоге, постепенно ретируясь, устроилась на перилах на другой стороне крыльца. И ко мне тут же присоединились Эддисон и Стерлинг.
– Мы поможем Шиван добраться до дома, – шепнула Элиза, присев рядом со мной.
– Спасибо.
Мы сидели в молчании. Вскоре Холмс закруглилась с вопросами, и Эмилию, завернутую в блестящее серебристое покрывало, повели к фургону «Скорой помощи».
– На сей раз обошлись без плюшевого мишки, – заметила Стерлинг.
– Она выбросила его на газон около одного из соседних домов, – сообщила Холмс, присоединившись к нашей маленькой компании. – Маркей уже оприходовал его как улику.
Изогнувшись на перилах, я убедилась, что один из полицейских держит знакомого на вид белого медведя. Вздохнув, вернулась в нормальное положение и спросила:
– Смогла она добавить нечто новенькое?
– Немного. Сказала, что, когда оказала сопротивление, убийца стала возмущаться и в ее голосе проявился южный выговор.
Мы переварили эту информацию, и вдруг Стерлинг, прочистив горло, уточнила:
– Какой-то особенный южный диалект?
– Нет. Но она сказала, что он проявился, только когда женщина разозлилась. В остальном речь ее не выдавала какого-то особого происхождения. – Убрав блокнот, Холмс вдруг резко глянула на меня. – Господи, Рамирес, кто вас так отделал?
– Это было давно, – ответила я, прижав руку к шрамам, лишившимся покрова косметики.