И, судя по тому, какие взгляды Симпкинс бросала на нас, она уже пришла к такому же заключению; ей просто хотелось, чтобы мы сами продумали всю эту логическую цепочку. Первое вещественное доказательство, поясняющее, почему я всегда чертовски много узнаю от Симпкинс, хотя на самом деле мне не нравится с ней работать.
– Холмс в больнице с мальчиком, – сообщил Миньон. – Ее не было в палате во время осмотра, но у мальчика случился приступ панического страха, когда врачу понадобилось снять с него одежду. Фактически им пришлось дать ему успокоительное.
– Но они закончили обследование? – нахмурившись, спросил Эддисон.
Миньон отрицательно покачал головой.
– Никаких внешних повреждений у него вроде бы не замечено, но им хотелось установить с ним доверительные отношения. Они провели какие-то предварительные исследования по оценке внутренних повреждений и убедились, что они не требуют срочного вмешательства, но им хотелось, чтобы он проснулся и сам согласился на проведение всестороннего обследования.
Эддисон успокоенно выпрямился.
– Вы не возражаете, если я зайду в комнату Мейсона? – спросила я. – Обещаю ничего не трогать.
Вместо ответа Симпкинс протянула нам две пары перчаток.
Отлично, тогда, возможно, я что-то найду.
Эддисон последовал за мной на пару с Миньоном.
Комната Мейсона могла бы послужить иллюстрацией своеобразного детского стиля. Детективу, официально ведущему расследование, положено сопровождать нас на месте преступления, чтобы иметь возможность поклясться – при возникновении более поздних проблем, – что никто не подкинул никаких улик, ничего не забрал или не заменил. Стены комнаты мальчика двухцветные, и белая бумажная кайма, покрытая красочными фигурками множества представителей разных профессий, отделяет верхнюю тускло-голубую половину от ярко-синей нижней. Я сразу узнала ковбоев, астронавтов, врачей и среди прочих – военных, разных подразделений вооруженных сил. Его низкая кровать из пластика отлита в форме мультяшной ракеты, и за исключением углублений, где он спал, и уголка откинутого назад одеяла в процессе вставания, постель с синими простынями и одеялом заправлена идеально. Все в этой детской комнате безупречно и картинно, предназначено скорее для показа, чем для активной жизни.
Ничто здесь, в сущности, не говорило об активной жизни мальчика.
Эддисон выдвинул ящики комода, слегка прошелся затянутыми в перчатки руками по стопкам идеально сложенной и подобранной по цвету одежды. Встроенный шкаф, как и комната, находился в образцовом порядке; чистые контейнеры на верхней полке исключали малейшую возможность того, что Мейсон использовал их, чтобы что-то спрятать.