– Скоро ты перестанешь обращать внимание на наготу, – отвечаю я, отмахиваясь от воспоминаний об огромной голубой кровати и слюнявом старике, чье лицо я постаралась забыть. – Когда-то это с каждой случается, и, как говорит мама, мы должны радоваться, что у нас есть то, что желают мужчины. Чтобы они относились к нам хорошо. – Внезапно я чувствую себя очень старой и невероятно усталой. Я вновь обнимаю Бриджит.
– И… с твоим лицом… ты должна почитать за честь, что сам король, который решил, что твоя невинность чего-то да стоит… – Я не договариваю. Я люблю Бриджит, но мне ее жаль: мы обе понимаем, что единственное ее достоинство – то, что она моя сестра.
На следующий день король вновь наносит визит, на сей раз он зовет нас обеих. Катрин открывает рот от удивления и округляет глаза, которые становятся такими же огромными, как у моей сестры, а я провожаю короля в свою комнату.
– Грешник, – бормочет он после того, как кончает, и закрывает глаза.
Бриджит сидит на кровати белее полотна. Я протягиваю ей свою сорочку и выталкиваю на кухню, чтобы принесла еще торта.
– И не забудь натянуть довольную улыбку, когда вернешься, – шиплю я на нее, выставляя за дверь, и тут же понимаю, что веду себя как наша матушка.
– Грешник, грешник, ох! На какой же грех ты меня толкаешь, моя маленькая ослепительная Морфиза! – вздыхает он, одной рукой прикрывая глаза, а второй лаская мое бедро.
– Сир, позже у вас будет еще много времени для искупления греха, – беспечно произношу я.
Мама учила нас так говорить, когда на поверхность всплывают религиозные сомнения мужчин, как нередко происходит, хотя в последнее время все меньше. Мама сказала: когда ты молода, неслыханное дело, чтобы в соседней комнате тебя ждал священник. Чтобы отпустить грехи, когда все закончится.
– Мы должны наслаждаться тем, что дает нам жизнь, пока судьба дает возможность наслаждаться. Позже будем каяться, – повторяю я мамины слова.
Король качает головой, сжимает мою ногу, но в свой следующий приход велит мне привести мою сестру, а с ней и Катрин.
– Возвращайся быстрее, и тихо, чтобы мадам Бертран тебя не услышала, – произносит он встревоженным шепотом.
* * *
Нам доставляют красивое платье с узором. Роза облачает меня в обновку и вздыхает, когда затягивает рукава и шнурует корсет.
– Ты такая красивая, – шепчет она, но в голосе слышится только гордость, ни намека на зависть. Она щупает дорогую материю, шелк с бархатом, расшитый розами. На мне несколько нижних юбок, обручи поднимают тяжелые юбки, и ноги словно парят над землей.
– Можешь забрать мое синее платье, – говорю я, но она качает головой.