– Моя дорогая Помпон, – произносит он, – как же я соскучился. Прошел всего один день, но целый день без вас, как день без охоты! Мы не можем позволить, чтобы вы хворали. Столько всего случилось. Мне нужен ваш совет по этому новому налогу – парламент опять противится, – как и по другим делам. Ах, как восхитительно вы пахнете! Где же кончается аромат цветов и начинается ваш запах?
– Дорогой мой, – бормочу я. – Вы чем-то обеспокоены.
– Так и есть, так и есть, – отвечает он, бесцельно шагая по комнате.
«Эгоист», – думаю я, качая головой: откуда все эти мысли? И тут же приходит ответ: от израненной души.
– В чем дело, любовь моя? – интересуюсь я, похлопывая по кровати рядом с собой.
Луи садится и рассказывает о скандале своих дочерей, настолько тайном, что ни Франни, ни Элизабет не пришли ко мне с подробностями. Гувернантку королевских дочерей застали с непристойной книгой, которую она опрометчиво показала принцессе Аделаиде. Та же в свою очередь показала ее своему брату и невестке, которая, по всей видимости, лишилась чувств, когда увидела некоторые картинки, а у дофина тут же пошла носом кровь.
– Серьезная проблема, – волнуется Луи, качая головой.
Добродетель этих Дочерей Франции никто не должен ставить под сомнение; малейшее пятнышко грязи может помешать осуществлению королевских планов на замужество. Эта мысль меня пугает.
– Ужасная книжонка. Конечно, мне пришлось ее прочесть, чтобы понять, какую грязь увидели мои дочери. Я и понятия не имел, что есть подобные книги! Когда-то Марианна о них упоминала, и, по-моему, парочка есть у Ришелье, но я никогда бы не подумал, что там могут быть картинки. Гравюры – невероятно! Я собирался принести ее сюда, дорогая моя, чтобы мы могли вместе посмотреть, но решил, что вы можете не одобрить мой поступок.
– Вы поступили совершенно правильно, – бормочу я.
– Да, я рад, что не показал ее вам, – продолжает Луи, глядя на вышитый цветок на моем покрывале. Он немного раскраснелся. – Те картинки… Ришелье назвал их детской книжечкой, но я не настолько широких взглядов, как он. Некоторые гравюры поразили меня до глубины души. А какие позы! И количество участников! – Пальцы его начинают подрагивать, когда он теребит покрывало, щеки все больше заливаются румянцем. – К тому же в церкви! Там была одна… несколько женских ягодиц, довольно пышных, выстроенные как будто…
– Милый мой, мы должны подумать о том, чтобы выдать их замуж, – поспешно говорю я, пытаясь отвлечь Луи от картинок, что так поразили его. – Знаю, что вы не хотите, чтобы они покидали отчий дом, но они должны выйти замуж. Они должны познать радости брака и материнства. – На глаза наворачиваются слезы, но я деликатно кашляю в тоненький носовой платочек. – И о тех преимуществах, которые обретет Франция. Принцессе Генриетте уже почти двадцать два.