– Обычно я не жалую тех, кто вваливается в мой дом без приглашения, – одарил я обоих кривой ухмылкой. – Но директору Федерального бюро расследований и его компаньону я прощаю эту выходку. Итак, мистер Гувер, чем обязан?
Кто бы знал, чего мне стоило сохранять хладнокровие в такой ситуации, когда хотелось сначала навалять этим двоим как следует, а затем ломануться в дверь и бежать без оглядки. Я уселся на тахту, откинулся на подушки и закинул ногу на ногу.
– Либо вы, мистер… пусть будет мистер Бёрд… Так вот, либо вы очень глупы, в чём я сильно сомневаюсь, либо обладаете стальными нервами. Что ближе к истине. Поэтому мы вами и заинтересовались. Кстати, правильно, что не сделали попытки убежать – везде мои люди, и они моментально изрешетили бы вас пулями.
– Какие страшные вещи вы говорите… Может, по стаканчику виски со льдом? Или вы предпочитаете скотч? Бренди? Может, сигару?
– Нет, от сигар увольте. Я не курю, и мой помощник тоже. К алкоголю мы тоже относимся прохладно… Хотя, так уж и быть, плесните White Horse с парой кубиков льда. Клайд, ты что будешь?
– Пожалуй, тоже не откажусь от виски.
Я извлёк из бара бутылку и три хайболла, из небольшого морозильника – формочку с кубиками льда. Пока разливал на два пальца и клал щипчиками лёд, прокручивал в голове, каких вопросов мне следует ждать от Гувера. Судя по тому, что он назвал меня моими настоящими именем и фамилией, директор ФБР кое-что о моём прошлом знает. Вопрос: насколько много? Думается, именно моё прошлое – а что же ещё! – и стало причиной его здесь появления.
– Благодарю, – кивнул Гувер, принимая хайболл и делая маленький глоток. – Итак, мистер Бёрд, вы наверняка задаёте себе вопрос, что глава Федерального бюро и его заместитель делают в вашем номере. Ведь так?
Я слегка пожал плечами и прикрыл на мгновение глаза, подтверждая очевидное. И тем самым как бы давая понять, мол, продолжайте, я вас внимательно слушаю.
– Вам знаком мистер Лейбовиц? Антиквар, чей магазин находится в Нью-Йорке на Уорбертон-авеню, 34?
Вот, значит, куда копнули. И наверняка старик не стал геройствовать, выложил им всё, что обо мне знал. Ну, или почти всё. Эти парни не успокоились бы в любом случае, не выудив нужной им информации. А почему Лейбовиц мне не позвонил, не предупредил? Правильно, потому что, во-первых, не знает моего номера телефона, а во-вторых, на фиг ему это надо, лишний раз подставляться. Если вообще антиквар ещё жив и не находится в застенках гестапо… пардон, федеральной тюрьмы. Вот и получается, что мои претензии к Лейбовицу ничем не подкреплены.