– Я это не специально, – объяснилась Зи, заметив выражение лица Гэбби. – На самом деле, я еще не умею это контролировать. Но я серьезно считаю, что это великолепная улика. Как бы ты ни захотела это отметить, тебе определенно стоит сделать это сегодня вечером.
– Домашнюю работу? – сказала Гэбби, улыбнувшись уголком рта.
Зи недовольно застонала.
– И мне тоже. ФБР следовало бы разрешить нам свободное посещение школы из-за всего этого. Как мы вообще должны сосредоточиться на домашней работе, если заняты чем-то, что важнее в миллион раз?
Гэбби была того же мнения. Патриция сказала, что им нужно выжидать и не высовываться в течение следующих суток, пока в лаборатории ФБР исследуют браслет, чтобы проверить, есть ли на нем какие-то материальные улики. Но Гэбби не могла просто отключить на следующие двадцать четыре часа свои мысли о том, что происходило в офисе «Цитологии» и в хижине.
– Может, тебе явится видение со всеми ответами к домашней работе? – съязвила Зи.
Гэбби рассмеялась, выбралась из машины и застегнула куртку. Образ браслета настолько сильно врезался в ее память, что она едва чувствовала льющиеся на нее потоки дождя.
Она сунула ключ в замок и тут же услышала, как откликнулся ее отец.
– Кто там? – В его голосе слышалось неожиданное напряжение.
– Это я, – ответила Гэбби.
Родители потрясенно посмотрели на нее. Они вместе с ее младшей сестрой Надей сидели за кухонным столом, разложив на столе маркеры, листовки и плакаты.
– Ты только сейчас домой пришла? – Папа посмотрел на маму в поисках объяснения.
– Я не сообразила, что ее там нет, – сказала мама. – Когда я пришла с Надей с занятий гимнастикой, я просто решила, что она уже в своей комнате.
Вряд ли Гэбби могла их в чем-то обвинить. Обычно она приходила домой каждый день точно в 3.47 и скрывалась в своей спальне как в убежище, где могла совершать свои ритуалы вдали от любопытных глаз Нади или разочарованных взглядов родителей. Больше года они пытались «вылечить» ее, перепробовав разные решения, от безрезультатных схем медикаментозного лечения до гипнотерапии, и в итоге сдались.
А теперь они ждали объяснений.
– Я… ну… – Гэбби запнулась. К счастью, в разговор встряла ее восьмилетняя сестра.
– Мы делаем плакаты про Твинки, – объявила Надя, одетая в гимнастическое трико и спортивные штаны. Она выбрала красный перманентный маркер и тщательно обвела фото кошки в центре плаката.
Любимая полосатая кошка Нади пропала два дня назад, из-за чего на родителей свалилось такое количество переживаний, какое они обычно приберегали на случай участия Нади в гимнастических сборах. Тот же сорт переживаний, которые они испытывали, когда Гэбби выходила на лед во время состязаний по фигурному катанию.