Согласна с сестрой: надеяться нужно всегда, даже когда падаешь в пропасть. Вдруг тебе повезет и внизу окажется уступ, за который ты сможешь зацепиться! Или у тебя вырастут крылья! Или прилетит пегас! Потому что, если желаешь чего-то искренне, чудо обязано случиться! Правда, иногда не сразу его увидишь. Но сдаваться — это последнее дело!
Пока ехали в столицу, Элиза молчала, потом, глядя на мелькающие за окном ночные улицы, тихо сказала:
— Это жестоко!
— О чем ты? — Я как раз вытаскивала шпильки из прически и расправляла пальцами пряди, потому что волосы невесты должны быть распущены. Платье, туфли, наличие или отсутствие фаты — все неважно, но волосы надлежит освободить. От всего — как символ освобождения от прошлого. Я как-то упустила этот момент. Вот бы Витор удивился. Безусловно, брак у нас фиктивный. Но оскорблять жрецов не стоит.
— Я о розыгрыше! — Сестра упрямо вздернула подбородок. — Какие бы они ни были, они его родственники! И сообщать им, что он умер, — жестоко!
Так и знала, что с Элизой будут проблемы. Но оставить ее с отцом не могла. Сутки без моей помощи — и… Нет, не думать! Никаких «суток» и «и»!
— Эли, не вздумай сказать Витору, что он поступает дурно. Это наш последний шанс. — Сестра сникла. Слишком резко, знаю. Но если дать слабину, мое вдовство окажется под вопросом. Вряд ли у нас есть еще один шанс подобраться настолько близко к мастеру теней. — Эли?
— Я знаю. Со мной не будет проблем, обещаю. — Элиза опустила глаза, на губах появилась вежливая полуулыбка. Сестра снова спряталась от меня в раковине этикета.
Приличные элтины не истерят, не ругаются. И у них не возникает желания стукнуть сестру покрепче, а потом обнять, расцеловать и разреветься. Потому что страшно: мы приехали, и снаружи отец здоровается с Витором. Мастер теней хвалит Грома и впряженную с ним в пару Весну. Удивляется тому, что родитель сам сидит на козлах. Отец пространно отвечает. Ссылается на спешку и болезнь кучера. Конечно же, Алистер сделает вывод, что наши дела совсем плохи. Так и нужно.
Я должна успокоиться. Но не выходит. Паника нарастает.
Это все эмоции виноваты. Те, которые мне приходится развеивать.
Вдох-выдох…
Даже не нужно задавать вопрос: «Как поступила бы Элиза?» Вон он, ответ, сидит, примерно сложив руки на коленях, с зажатой в пальцах веткой жасмина. Прямая спина, чуть склоненная голова, скромный взгляд из-под ресниц. Полуулыбка на губах.
Пригладив пальцами волосы, я нервно улыбнулась отцу, открывшему дверь экипажа.