— А вот это действительно сволочь!
Шагах в двухстах, — может быть, несколько больше, — за участком окопов, занятым уже четырнадцатой ротой, окопы мадьяр несколько загнулись внутрь, и то, что разглядел там Ливенцев, его поразило.
По фигуре, по фуражке он узнал прапорщика Обидина, державшего руки вверх, стоявшего впереди нескольких своих солдат, тоже поднявших руки. Ещё момент, и окружившие эту группу мадьяры потащили бы их в плен.
— По изменникам — пальба взводом! — крикнул вне себя Ливенцев, забыв о том, что рядом с ним всего несколько человек, из которых у Некипелова, как и у него самого, не было винтовки.
Однако залп, и ещё залп, и ещё один успели сделать Мальчиков, Дьяконов и другие пятеро-шестеро, и залпы эти произвели действие. Там разбежались, а потом туда нахлынули солдаты двенадцатой роты...
Некогда было следить за тем, что делалось за двести шагов по фронту, когда нужно было спешить во вторую линию укреплений, куда уже стремились кучки солдат четырнадцатой роты и где уже перестали рваться снаряды своих батарей.
Ливенцев скользнул глазами по этим кучкам, надеясь увидеть Коншина, но не увидел и крикнул туда:
— Эй! Четырнадцатая рота! А ротный командир ваш где?
Там остановился какой-то ефрейтор, поглядел на Ливенцева и вывел топко и жалобно:
— Ротный командир наш? У-би-тай! — махнул рукой, покрутил головой и побежал дальше догонять других.
Ливенцев непроизвольно сделал рукой тот же жест, что и этот ефрейтор, добавив:
— Вот жалость какая!
Как раз в это время поравнялся с ним спешивший тоже вперёд прапорщик-артиллерист, наблюдатель.
— Послушайте, прапорщик! — обратился к нему Ливенцев. — Вот рядом в четырнадцатой роте убит ротный командир, — не возьмёте ли её под своё покровительство?
Прапорщик этот, светловолосый, потнолицый, с расстёгнутым воротом рубахи, но бравого вида, был понятлив. Он ничего не расспрашивал у Ливенцева, он спешил. У него оказался звонкий голос. На быстром ходу прокричал он:
— Четырнадцатая рота, слушать мою ко-ман-ду! — и, только оглянувшись на двух связных, спешивших за ним и тянувших провод, тут же побежал впереди десятка солдат четырнадцатой роты, потерявшей своего командира.
А не больше как через пять кинут Ливенцев услышал новые залпы своей артиллерии: это был заградительный огонь, который приказал открыть Гильчевский, чтобы задержать бегство мадьяр на участках, атакованных Ольхиным и Татаровым.
* * *
Теперь уж штабу 101-й дивизии можно было перейти не только на облюбованную раньше Гильчевским для наблюдательного пункта высоту 102, но и гораздо ближе к Икве, на высоту 200, находившуюся против деревни Маболоки, однако в этом больше не было нужды: руководство боем закончилось, так как закончился бой.